Магический реализм — цитаты из книг

Он любил одиночество. Ему было все равно, есть рядом люди или нет. Если хотелось спать, он ложился на пол и засыпал, если хотелось есть, доставал из кармана припрятанные куски хлеба. Если оставляли в взаперти надолго, отколупывал от стен штукатурку и грыз её. Штукатурку он любил даже больше, чем хлеб, но взрослые…

Моя знакомая как-то сказала, что одним из самых больших преимуществ взрослой жизни считает свободу от необходимости переступать трещинки на асфальте. В детстве наступить на трещинку – это же была настоящая катастрофа. А теперь хоть сто раз на дню наступай, ничего страшного не случится, проверено опытом. По-хорошему,…

<...> можно позволить себе осознать потерю, как рану, прореху в пространстве, которую ничем не заполнить. И согласиться с этой прорехой, позволить ей быть – просто из уважения к правде. Так есть.

История о Вавилонской башне – это вовсе не притча о том, почему мы, бедненькие, должны теперь париться, изучать иностранные языки. А о том, что это не поможет. Но все равно надо стараться – вот прямо сегодня, здесь, сейчас – заниматься дешифровкой, буквальным, построчным переводом чужой разговорной речи, чужих жестов,…

Полнолуние сегодня, полнолуние. Хороший ежемесячный повод выйти из берегов, каждому – из своих. Потому что всякий человек – океан, и глупо всю жизнь искренне считать себя лужей, пусть даже самой глубокой и непросыхающей в микрорайоне

Когда из глаз хлынули слезы, она почувствовала, что тает, как кусок мыла, теряя первоначальную форму. Она стала бесформенной копией самой себя и поняла, что это изменение будет необратимым.

Надо бы не забывать нам, прекрасным и удивительным взрослым жирафам, что чьи-то глаза всегда следят за нами из зарослей. Это, разумеется, не налагает на нас обязанности опекать и заботиться; даже демонстрировать себя во всей красе вовсе не требуется. Единственное, что нужно, – не оказаться неумело раскрашенными фанерными…

В мае зеленеет не только трава, в мае зеленеют наши глаза: ночью, когда никто не видит, когда все кошки серы, наши глаза зелены от иллюзий самого разного рода. По весне зеленеет кровь – есть несколько дней в самом начале мая, когда наша кровь зелена, а тела одержимы иллюзией собственного бессмертия. Такие вещи почти все…

– Возможно, я рожден, только чтобы дарить другим счастье. Порой это гнетет… но и так бывает. Я готов к таким жертвам во имя мира.

Понедельник сулил надежду. То есть, конечно, было жаль, что воскресенье закончилось и выспаться не удастся еще целых шесть дней кряду. Но как-никак новая неделя, после короткого, а все-таки перерыва. Казалось – а вдруг теперь все будет немножко иначе? Что-нибудь случится, что-то вдруг чудесным образом переменится, почему…

Для начала – никакого «меня прекрасного». Щепотка неизвестного вещества, которую бросили в котел – не то с приворотным зельем, не то с паэльей, – вот чем надлежит быть путешественнику. Как минимум две восхитительные лабораторные работы следует проделать ему в этом котле – узнать, во что на этот раз превратится он сам, и…

Путешествия, если правильно их использовать, становятся приключениями сознания. Затем и нужны. «Я, прекрасный, на фоне…» – такой традиционный подход лишает путешествие всякого смысла. «Я, прекрасный, на фоне собственного сортира» – дает тот же результат при значительной экономии средств и времени.

Повелитель времени – это каждый из нас, ведь мы с детства уверены, что своим временем управляем сами.

— Прошлое слишком ценно, чтобы его забывать! Вы сможете вспомнить даже то, о чем перестали думать! Шанс повторно пережить лучшие моменты жизни! Путешествие в прошлое без машины времени! Заходите в "Магазин снов" мистера Талергута!

— Дорогой Адепт, скромность сейчас не в моде. Люди не скрывают своих заслуг, а выставляют их напоказ.

Единственное, что отличает нас от роботов, — это само желание нравиться себе подобным и растворяться в них без остатка. «Нравиться» — не в смысле «быть любимым». А просто сливаться с толпой, потому что это удобно и рационально.

- У нас здесь слюни Великого Пса! - радостно отозвался Табаки, всматриваясь во что-то неразличимое на паркете. — Так я и знал, что он где-то тут плюнул — очень уж был злой. Ненавидящими слюнями. Их, конечно, немного затоптали, не без того, но теперь можно за милую душу навести на него порчу.

А рядом, прислонившись к стене, стоял Красный Дракон. Единственный по-настоящему красный в этой компании. Потому что красный цвет коварен. Его можно носить и мазать на лицо до одурения, делаясь только серее. Красный — цвет убийц, колдунов и клоунов. Я его люблю, хотя не всегда. Я — Табаки, клеящий клички с первого…

Сними пожалуйста, очки, если тебе не трудно,— просит его Сфинкс. Рыжий морщится: — Ловишь на слове? Не очень-то это по-дружески. Ладно, и быть. Но ненадолго. Он поворачивается спиной к коридору и, воровато оглянув шись, сдергивает очки. И исчезает. Во всяком случае, так кажется Курильщику. Что Рыжий исчез. На Сфинкса…

—Я знал, что он стоящий тип... — и это, конечно, про Ральфа, а чуть дальше от нас Сфинкс и Слепой, и Сфинкс говорит: — Пахнет психушкой, — и это уже про Лорда.

Ральф удивился: — Пять месяцев уже считаются годами? — Считаются, —подтвердил Акула. — В тяжёлых блевых условиях месяц идёт за год. В общей сложности ты прогулял пять лет.