Книги

'We shot dogs. Not by accident. We did it on purpose and we called it "Operation Scooby". I'm a dog person, so I thought about that a lot'


So begins this unprecedented book about the human cost of war by former marine captain and Iraq veteran, Phil Klay.

REDEPLOYMENT takes readers to the frontlines of the wars in Iraq, asking us to understand what happened there, and what happened to the soldiers who returned.

Interwoven with themes of brutality and faith, guilt and fear, helplessness and survival, the characters in these stories struggle to make meaning out of chaos. Written with a hard-eyed realism andstunning emotional depth, REDEPLOYMENT marks Phil Klay as one of the most talented new voices of his generation.

'We shot dogs. Not by accident. We did it on purpose and we called it "Operation Scooby". I'm a dog person, so I thought about that a lot'


So begins this unprecedented book…

Семейство Куков, когда-то благополучное, окружает некая тайна. Розмари, студентка университета, вспоминает, что в детстве была удивительно общительным, даже болтливым ребенком, но теперь замкнута, с трудом вступает в контакт с людьми, ее мучают странные комплексы. Ее старший брат Лоуэлл давно ушел из дома. Мать пережила тяжелую депрессию, отец, известный ученый, прекратил работу над важным проектом. И читатель долго не знает, кто же такая Ферн, о которой Розмари пишет: "Она была мой близнец, мое смешное кривое зеркало, моя неугомонная вторая половина". Только найдя Ферн, вернувшись к ней, члены семьи Куков могут наконец вновь обрести себя.

Семейство Куков, когда-то благополучное, окружает некая тайна. Розмари, студентка университета, вспоминает, что в детстве была удивительно общительным, даже болтливым ребенком, но…

«Любовь» – вторая книга шеститомного автобиографического цикла «Моя борьба» классика современной норвежской литературы. Карл Уве оставляет жену и перебирается из Норвегии в Швецию, где знакомится с Линдой. С бесконечной нежностью и порой шокирующей откровенностью он рассказывает об их страстном романе с бесчисленными ссорами и примирениями. Вскоре на свет появляется их старшая дочь, следом – еще дочь и сын. Начинаются изматывающие будни отца троих детей. Многое раздражает героя: и гонор собратьев по перу, и конформизм как норма жизни в чужой для него стране. Тем не менее именно здесь к нему возвращается вдохновение. Не без труда вырываясь хоть на пару часов в день из семейной рутины, он отдается творчеству – своей главной борьбе.

«Любовь» – вторая книга шеститомного автобиографического цикла «Моя борьба» классика современной норвежской литературы. Карл Уве оставляет жену и перебирается из Норвегии в…

Героическая эпоха, когда человек только учился покорять воздушную стихию, а профессия летчика была почти фантастической, осталась далеко в прошлом. Летательные аппараты стали для жителей XXI века обыденным транспортом, а путешествие по воздуху для многих превратилось в унылую рутину. Неужели в современном мире исчезла магия полета? Только не для Марка Ванхунакера, пилота Боинга 747! Он никогда не скучает за штурвалом и абсолютно уверен: всем нам самолет дарит "редкие часы высоты и легкости, когда можно заново открыть для себя смысл самых старых слов: путешествие, дорога, ветер, воздух, ночь, крыло, вода, земля, город". Читая эти рассказы об авиационных буднях, невозможно не вспомнить Антуана де Сент-Экзюпери. Ванхонакер умеет рассказать о своей "летучей" работе и как специалист, и как поэт, и как философ. Его герои - радиомаяки и навигационные системы, ветра и горы, города и реки, шасси и двигатели, рассветы и закаты, говорящий (и иногда дающий ценные советы!) бортовой компьютер и северное сияние. И конечно же, пространство и время, которые в полете причудливо изменяются - и в чем-то меняют нас самих.

Героическая эпоха, когда человек только учился покорять воздушную стихию, а профессия летчика была почти фантастической, осталась далеко в прошлом. Летательные аппараты стали для…

Lila, homeless and alone after years of roaming the countryside, steps inside a small-town Iowa church-the only available shelter from the rain-and ignites a romance and a debate that will reshape her life. She becomes the wife of a minister and widower, John Ames, and begins a new existence while trying to make sense of the days of suffering that preceded her newfound security. Neglected as a toddler, Lila was rescued by Doll, a canny young drifter, and brought up by her in a hardscrabble childhood of itinerant work. Together they crafted a life on the run, living hand-to-mouth with nothing but their sisterly bond and a lucky knife to protect them. But despite bouts of petty violence and moments of desperation, their shared life is laced with moments of joy and love. When Lila arrives in Gilead, she struggles to harmonize the life of her makeshift family and their days of hardship with the gentle worldview of her husband which paradoxically judges those she loves. Revisiting the beloved characters and setting of Marilynne Robinson's Pulitzer Prize-winning Gilead and Orange Prize-winning Home, Lila is a moving expression of the mysteries of existence.

Lila, homeless and alone after years of roaming the countryside, steps inside a small-town Iowa church-the only available shelter from the rain-and ignites a romance and a debate…

SHORTLISTED FOR THE 2013 FORWARD PRIZE FOR BEST COLLECTION In 2007 Rebecca Goss's newborn daughter Ella was diagnosed with Severe Ebstein's Anomaly, a rare and incurable heart condition. She lived for sixteen months. Her Birth is a book-length sequence of poems beginning with Ella's birth, her short life and her death, and ending with the joys and complexities that come with the birth of another child. Goss navigates the difficult territory of grief and loss in poems that are spare, tender and 'Going home, back down / the river road, will be a foreign route without her'. 'The poems inHer Birth unfold their story of love, loss and grief for a baby daughter with pared-down precision and scorching intensity.' Helen Dunmore

SHORTLISTED FOR THE 2013 FORWARD PRIZE FOR BEST COLLECTION In 2007 Rebecca Goss's newborn daughter Ella was diagnosed with Severe Ebstein's Anomaly, a rare and incurable heart…

In this daring new work, the poet Alice Oswald strips away the narrative of the Iliad—the anger of Achilles, the story of Helen—in favor of attending to its atmospheres: the extended similes that bring so much of the natural order into the poem and the corresponding litany of the war-dead, most of whom are little more than names but each of whom lives and dies unforgettably and unforgotten in the copious retrospect of Homer’s glance. The resulting poem is a war memorial and a profoundly responsive work that gives new voice to Homer’s level-voiced version of the world. Through a mix of narrative and musical repetition, the sequence becomes a meditation on the loss of human life.

In this daring new work, the poet Alice Oswald strips away the narrative of the Iliad—the anger of Achilles, the story of Helen—in favor of attending to its atmospheres: the…

Один человек слишком много лжет и однажды попадает в пространство, где обитают его выдумки. Другой человек всегда живет с закрытыми глазами, потому что так удобнее фантазировать. А третий пережил кому и теперь скучает по тому, что в ней увидел. А четвертому непременно надо поехать в детский сад на большом синем автобусе. А пятый — к примеру, Бог в инвалидной коляске. А шестой загадал золотой рыбке два желания из трех и все откладывает третье на потом. Мир Этгара Керета — абсурд и реальность, трагизм и комизм, чистая эмоция и чрезмерная рефлексия; иными словами, нормальная жизнь. Иногда к автору в дом заявляются разные люди и требуют, чтобы автор сочинил рассказ, сию же минуту. Потому что о такой жизни просто необходимо рассказывать. Новый сборник рассказов Этгара Керета – этой сборник коротких шедевров о повседневности, о самых обыденных вещах, которые прячут в себе невероятную сложность, тоску, радость, веселье, опасность и просто жизнь. Мертвые и живые, молчаливые дети и разговорчивые животные, сны и реальность – и все это с легким абсурдом, юмором, печалью и состраданием.

Один человек слишком много лжет и однажды попадает в пространство, где обитают его выдумки. Другой человек всегда живет с закрытыми глазами, потому что так удобнее фантазировать.…

For over 700 years, the international language of science was Arabic. In "Pathfinders", Jim Al-Khalili celebrates the forgotten, inspiring pioneers who helped shape our understanding of the world during the golden age of Arabic science, including Iraqi physicist Ibn al-Haytham, who practised the modern scientific method over half a century before Bacon; al-Khwarizmi, the greatest mathematician of the medieval world; and, Abu Rayhan al-Biruni, a Persian polymath to rival Leonardo da Vinci.

For over 700 years, the international language of science was Arabic. In "Pathfinders", Jim Al-Khalili celebrates the forgotten, inspiring pioneers who helped shape our…

Ruth and her cousin Naomi live in rural Wisconsin, part of an isolated religious community. The girls’ lives are ruled by the rhythms of nature — the harsh winters, the hunting seasons, the harvesting of crops — and by their families’ beliefs. Beneath the surface of this closed, frozen world, hidden dangers lurk.

Then Ruth learns that Naomi harbours a terrible secret. She searches for solace in the mysteries of the natural world: broken fawns, migrating birds, and the strange fish deep beneath the ice. Can the girls’ prayers for deliverance be answered?

Sufficient Grace is a story of lost innocence and the unfailing bond between two young women. It is at once devastating and beautiful, and ultimately transcendent.

Ruth and her cousin Naomi live in rural Wisconsin, part of an isolated religious community. The girls’ lives are ruled by the rhythms of nature — the harsh winters, the hunting…

It’s the twenty-first century, and although we tried to rear unisex children―boys who play with dolls and girls who like trucks―we failed. Even though the glass ceiling is cracked, most women stay comfortably beneath it. And everywhere we hear about vitally important “hardwired” differences between male and female brains. The neuroscience that we read about in magazines, newspaper articles, books, and sometimes even scientific journals increasingly tells a tale of two brains, and the result is more often than not a validation of the status quo. Women, it seems, are just too intuitive for math; men too focused for housework.

Drawing on the latest research in neuroscience and psychology, Cordelia Fine debunks the myth of hardwired differences between men’s and women’s brains, unraveling the evidence behind such claims as men’s brains aren’t wired for empathy and women’s brains aren’t made to fix cars. She then goes one step further, offering a very different explanation of the dissimilarities between men’s and women’s behavior. Instead of a “male brain” and a “female brain,” Fine gives us a glimpse of plastic, mutable minds that are continuously influenced by cultural assumptions about gender.

Passionately argued and unfailingly astute, Delusions of Gender provides us with a much-needed corrective to the belief that men’s and women’s brains are intrinsically different―a belief that, as Fine shows with insight and humor, all too often works to the detriment of ourselves and our society.

It’s the twenty-first century, and although we tried to rear unisex children―boys who play with dolls and girls who like trucks―we failed. Even though the glass ceiling is…

In The Old Ways Robert Macfarlane sets off from his Cambridge home to follow the ancient tracks, holloways, drove-roads and sea paths that form part of a vast network of routes criss-crossing the British landscape and its waters, and connecting them to the continents beyond. The result is an immersive, enthralling exploration of the ghosts and voices that haunt old paths, of the stories our tracks keep and tell, of pilgrimage and ritual, and of songlines and their singers. Above all this is a book about people and place: about walking as a reconnoitre inwards, and the subtle ways in which we are shaped by the landscapes through which we move.

Told in Macfarlane's distinctive and celebrated voice, the book folds together natural history, cartography, geology, archaeology and literature. His tracks take him from the chalk downs of England to the bird-islands of the Scottish northwest, and from the disputed territories of Palestine to the sacred landscapes of Spain and the Himalayas. Along the way he walks stride for stride with a 5000-year-old man near Liverpool, follows the 'deadliest path in Britain', sails an open boat out into the Atlantic at night, and crosses paths with walkers of many kinds - wanderers, wayfarers, pilgrims, guides, shamans, poets, trespassers and devouts.

He discovers that paths offer not just means of traversing space, but also of feeling, knowing and thinking. The old ways lead us unexpectedly to the new, and the voyage out is always a voyage inwards.

In The Old Ways Robert Macfarlane sets off from his Cambridge home to follow the ancient tracks, holloways, drove-roads and sea paths that form part of a vast network of routes…

Джулиан Барнс — пожалуй, самый яркий и оригинальный прозаик современной Британии. А его роман «Предчувствие конца» получил Букеровскую премию — одну из наиболее престижных литературных наград в мире. Возможно, основной талант Барнса — умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный ли ризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство — Барнсу подвластно все это и многое другое.

В класс элитной школы, где учатся Тони Уэбстер и его друзья Колин и Алекс, приходит новенький — Адриан Финн. Неразлучная троица быстро становится четверкой, но Адриан держится наособицу: «Мы вечно прикалывались и очень редко говорили всерьез. А наш новый одноклассник вечно говорил всерьез и очень редко прикалывался». После школы четверо клянутся в вечной дружбе — и надолго расходятся в разные стороны; виной тому романтические переживания и взрослые заботы, неожиданная трагедия и желание поскорее выбросить ее из головы... И вот постаревший на сорок лет Тони получает неожиданное письмо от адвоката и, начиная раскручивать хитросплетенный клубок причин и следствий, понимает, что прошлое, казавшееся таким простым и ясным, таит немало шокирующих сюрпризов...

Джулиан Барнс — пожалуй, самый яркий и оригинальный прозаик современной Британии. А его роман «Предчувствие конца» получил Букеровскую премию — одну из наиболее престижных…

Герои “Свободы” Патти и Уолтер демократичны, образованны, заботятся об окружающей среде и лишены предрассудков; у них идеальная семья. Но благие намерения не спасают их от потрясений, которыми чреваты отношения свободных людей в семье и в обществе. Герои романа принадлежат к поколению, ставшему свидетелем 11 сентября, вторжения в Ирак, разрастания трансанциональных корпораций и финансового кризиса 2008 года. В романе, укрепившем его славу главного американского прозаика, Джонатан Франзен говорит о недостижимости истинной свободы и о том, как часто мы жертвуем самым главным ради ее призрака.

Герои “Свободы” Патти и Уолтер демократичны, образованны, заботятся об окружающей среде и лишены предрассудков; у них идеальная семья. Но благие намерения не спасают их от…

В сентябре 1838 года в Индийском океане шхуна “Ибис”, перевозившая заключенных и наемных рабочих из Калькутты на Маврикий, попала в самый центр мощного шторма. Роман следует за судьбами людей, угодивших в бурю — не только природную, но и историческую. Некоторых из них шторм и судьба забросили в китайский Кантон, где сосредоточена торговля с иностранцами. Несмотря на усилия китайского императора остановить торговлю опиума, корабли европейцев, курсирующие между Индией и Китаем, по-прежнему доставляют зелье. Центральные фигуры во второй книге трилогии — богатый опиумный торговец-парс из Бомбея; бывший индийский раджа, ставший писарем в торговой миссии; юная француженка-сирота и пестрая компания, объединившаяся в погоне за романтикой и богатством. Каждый из них пытается справиться со своими потерями, а некоторые — и с обрушившейся на них свободой.

В сентябре 1838 года в Индийском океане шхуна “Ибис”, перевозившая заключенных и наемных рабочих из Калькутты на Маврикий, попала в самый центр мощного шторма. Роман следует за…

Впервые на русском языке — книга от создателя знаменитого «Списка Шиндлера», в которой блестяще соединились семейная история и исторический роман, рассказ о людях, о войне и людях на войне.

Салли и Наоми — сестры, но они никогда не были особенно близки. События, связанные со смертью их матери, увеличили пропасть между ними, но в то же время связали их узами, которые сильнее любви и привязанности — чувством общей вины и необходимостью хранить общую страшную тайну.

Сестры добровольно отправляются на фронт — в разгаре Первая мировая. Ужасы войны становятся испытанием, через которое им предстоит пройти вместе. Сблизит ли это их или разведет окончательно?

Впервые на русском языке — книга от создателя знаменитого «Списка Шиндлера», в которой блестяще соединились семейная история и исторический роман, рассказ о людях, о войне и людях…

Nature has perfected the art of deception. Thousands of creatures all over the world—including butterflies, moths, fish, birds, insects and snakes—have honed and practiced camouflage over hundreds of millions of years. Imitating other animals or their surroundings, nature’s fakers use mimicry to protect themselves, to attract and repel, to bluff and warn, to forage, and to hide. The advantages of mimicry are obvious—but how does “blind” nature do it? And how has humanity learned to profit from nature’s ploys?

Dazzled and Deceived tells the unique and fascinating story of mimicry and camouflage in science, art, warfare, and the natural world. Discovered in the 1850s by the young English naturalists Henry Walter Bates and Alfred Russel Wallace in the Amazonian rainforest, the phenomenon of mimicry was seized upon as the first independent validation of Darwin’s theory of natural selection. But mimicry and camouflage also created a huge impact outside the laboratory walls. Peter Forbes’s cultural history links mimicry and camouflage to art, literature, military tactics, and medical cures across the twentieth century, and charts its intricate involvement with the perennial dispute between evolution and creationism.

As Dazzled and Deceived unravels the concept of mimicry, Forbes introduces colorful stories and a dazzling cast of characters—Roosevelt, Picasso, Nabokov, Churchill, and Darwin himself, to name a few—whom its mystery influenced and enthralled. Illuminating and lively, Dazzled and Deceived sheds new light on the greatest quest: to understand the processes of life at its deepest level.

Nature has perfected the art of deception. Thousands of creatures all over the world—including butterflies, moths, fish, birds, insects and snakes—have honed and practiced…

A Russian woman named Lara arrives in Afghanistan at the house of Marcus Caldwell, an Englishman and widower living in the shadow of the Tora Bora mountains. Marcus's daughter, Zameen, may have known Lara's brother, a Soviet soldier who disappeared in the area many years previously. But like Marcus's wife, Zameen is dead; a victim of the age in which she was born.
In the days that follow, further people arrive at the house: two Americans who have spent much of their adult lives in the area; a young Afghan teacher; and a radicalised young man intent on his own path. And Nadeem Aslam paints a moving, beautiful and powerful portrait of a land and a people torn apart through love and war.

A Russian woman named Lara arrives in Afghanistan at the house of Marcus Caldwell, an Englishman and widower living in the shadow of the Tora Bora mountains. Marcus's daughter,…

Freetown, Sierra Leone, 1969. On a hot January evening that he will remember for decades, Elias Cole first catches sight of Saffia Kamara, the wife of a charismatic colleague. He is transfixed. Thirty years later, lying in the capital's hospital, he recalls the desire that drove him to acts of betrayal he has tried to justify ever since.

Elsewhere in the hospital, Kai, a gifted young surgeon, is desperately trying to forget the pain of a lost love that torments him as much as the mental scars he still bears from the civil war that has left an entire people with terrible secrets to keep. It falls to a British psychologist, Adrian Lockheart, to help the two survivors, but when he too falls in love, past and present collide with devastating consequences. The Memory of Love is a heartbreaking story of ordinary people in extraordinary circumstances.

Freetown, Sierra Leone, 1969. On a hot January evening that he will remember for decades, Elias Cole first catches sight of Saffia Kamara, the wife of a charismatic colleague.…

'Censorship may have to do with literature', Nadine Gordimer once said, 'but literature has nothing whatever to do with censorship.'

As the history of many repressive regimes shows, this vital borderline has seldom been so clearly demarcated. Just how murky it can sometimes be is compellingly exemplified in the case of apartheid South Africa. For reasons that were neither obvious nor historically inevitable, the apartheid censors were not only the agents of the white minority government's repressive anxieties about the medium of print. They were also officially-certified guardians of the literary. This book is centrally about the often unpredictable cultural consequences of this paradoxical situation.

Peter D. McDonald brings to light a wealth of new evidence - from the once secret archives of the censorship bureaucracy, from the records of resistance publishers and writers' groups both in the country and abroad - and uses extensive oral testimony. He tells the strangely tangled stories of censorship and literature in apartheid South Africa and, in the process, uncovers an extraordinarily complex web of cultural connections linking Europe and Africa, East and West.

The Literature Police affords a unique perspective on one of the most anachronistic, exploitative, and racist modern states of the post-war era, and on some of the many forms of cultural resistance it inspired. It also raises urgent questions about how we understand the category of the literary in today's globalized, intercultural world.

'Censorship may have to do with literature', Nadine Gordimer once said, 'but literature has nothing whatever to do with censorship.'

As the history of many repressive regimes…

Over the past thirty years, visionary anthropologist Michael Taussig has crafted a highly distinctive body of work. Playful, enthralling, and whip-smart, his writing makes ingenious connections between ideas, thinkers, and things. An extended meditation on the mysteries of color and the fascination they provoke, What Color Is the Sacred? is the next step on Taussig’s remarkable intellectual path.

Following his interest in magic and surrealism, his earlier work on mimesis, and his recent discussion of heat, gold, and cocaine in My Cocaine Museum, this book uses color to explore further dimensions of what Taussig calls “the bodily unconscious” in an age of global warming. Drawing on classic ethnography as well as the work of Benjamin, Burroughs, and Proust, he takes up the notion that color invites the viewer into images and into the world. Yet, as Taussig makes clear, color has a history—a manifestly colonial history rooted in the West’s discomfort with color, especially bright color, and its associations with the so-called primitive. He begins by noting Goethe’s belief that Europeans are physically averse to vivid color while the uncivilized revel in it, which prompts Taussig to reconsider colonialism as a tension between chromophobes and chromophiliacs. And he ends with the strange story of coal, which, he argues, displaced colonial color by giving birth to synthetic colors, organic chemistry, and IG Farben, the giant chemical corporation behind the Third Reich.

Nietzsche once wrote, “So far, all that has given colour to existence still lacks a history.” With What Color Is the Sacred? Taussig has taken up that challenge with all the radiant intelligence and inspiration we’ve come to expect from him.

Over the past thirty years, visionary anthropologist Michael Taussig has crafted a highly distinctive body of work. Playful, enthralling, and whip-smart, his writing makes…

A DAZZLING NEW COLLECTION FROM ONE OF THE MOST IMPORTANT POETS OF THE TWENTIETH CENTURY

In White Egrets, Derek Walcott treats the characteristic subjects of his career--the Caribbean's complex colonial legacy, his love of the Western literary tradition, the wisdom that comes through the passing of time, the always strange joys of new love, and the sometimes terrifying beauty of the natural world--with an intensity and drive that recall his greatest work. Through the mesmerizing repetition of theme and imagery, Walcott creates an almost surflike cadence, broadening the possibilities of rhyme and meter, poetic form and language.

White Egrets is a moving new collection from one of the most important poets of the twentieth century--a celebration of the life and language of the West Indies. It is also a triumphant paean to beauty, love, art, and--perhaps most surprisingly--getting older.

A DAZZLING NEW COLLECTION FROM ONE OF THE MOST IMPORTANT POETS OF THE TWENTIETH CENTURY

In White Egrets, Derek Walcott treats the characteristic subjects of his career--the…

Это Англия, но не та, которую все мы знаем. Она успешно скачет назад по времени и с каждым таким скачком все больше цветет и благоухает. Цветет, потому что у власти здесь цветократия, а благоухает, потому что многие английские города превратились в болота.
Эдди Бурый, законопослушный член общества, без пяти минут наследник богатой веревочной империи своего будущего тестя — в общем, человек, пригретый благосклонной фортуной, неожиданно для себя влюбляется в девушку из простых, Джейн Серую. Тогда-то ему и открывается вся страшная правда жизни, и то, что еще недавно представлялось в радужном свете, обернулось в оттенки серого.
Впервые на русском языке.

Это Англия, но не та, которую все мы знаем. Она успешно скачет назад по времени и с каждым таким скачком все больше цветет и благоухает. Цветет, потому что у власти здесь…

When the British journalist Rachel Polonsky moves to Moscow, she discovers an apartment on Romanov Street that was once home to the Soviet elite. One of the most infamous neighbors was the ruthless apparatchik, Stalin’s henchman, Vyacheslav Molotov, who was a participant in the collectivizations and the Great Purge and also an ardent bibliophile. In what was formerly his apartment, Polonsky uncovers an extensive library and an old magic lantern two things that lead her on an extraordinary journey throughout Russia and ultimately renew her vision of the country and its people. In Molotov’s Magic Lantern, Polonsky visits the haunted cities and vivid landscapes of the books from Molotov’s library: works by Chekhov, Dostoevsky, Pushkin, Akhmatova, and others, some of whom were sent to the Gulag by the very man who collected their books. With exceptional insight and beautiful prose, Polonsky writes about the longings and aspirations of these Russian writers and others in the course of her travels from the Arctic to Siberia and from the forests around Moscow to the vast steppes. A singular homage to Russian history and culture, Molotov’s Magic Lantern evokes the spirit of the great artists and the haunted past of a country ravaged by war, famine, and totalitarianism

When the British journalist Rachel Polonsky moves to Moscow, she discovers an apartment on Romanov Street that was once home to the Soviet elite. One of the most infamous…

A New York Times 100 Notable Book and longlisted for the Warwick Writing Prize, Lisa Robertson's Magenta Soul Whip collects occasional works written over the past fifteen years, turning vestige into architecture, chagrin into resplendence. In them, we recognize our grand, saddened century.

A New York Times 100 Notable Book and longlisted for the Warwick Writing Prize, Lisa Robertson's Magenta Soul Whip collects occasional works written over the past fifteen…