Интервью с Дэвидом Митчеллом: «Мир все еще считает, что аутисты — люди без эмоций»

Писатель Дэвид Митчелл родился 52 года назад в Саутпорте, но вырос в Малверне (Великобритания), а сейчас живет недалеко от города Корк в Ирландии. Первый из своих девяти романов Литературный призрак он опубликовал в возрасте тридцати лет. Благодаря книгам Сон №9 и Облачный атлас его имя дважды фигурировало в шорт-листе на Букеровскую премию. Он также пишет оперные либретто и театральные пьесы. Вместе со своей женой, Кейко Ёсида, Митчелл перевел с японского на английский мемуары автора с РАС (расстройство аутистического спектра — прим. пер.) Почему я прыгаю. Внутренний мир 13-летнего мальчика с аутизмом. Написанная Наоки Хигаcида в тринадцатилетнем возрасте, книга стала международным бестселлером, а сейчас по ней также создали удостоенный наградами документальный фильм, в котором, помимо других, участвует и Митчелл.

Расскажите о своем первом опыте прочтения Почему я прыгаю .

Моему сыну лишь недавно поставили диагноз. Мы понятия не имели, что творится в его голове и как ему помочь. В каком-то смысле казалось, что мы его потеряли. Моя жена заказала эту книгу из Японии и начала читать ее за кухонным столом, переводя мне вслух некоторые отрывки. Между поведением нашего сына и Наоки обнаружилось множество поразительных параллелей — плюс давались достаточно убедительные объяснения его причин. Наш четырехлетний сын постоянно бился головой о кухонный пол, и мы не понимали, почему. Мы очень вовремя заполучили книгу и, о Господи, как же она нас выручила.

Чем она вам помогла?

Помимо практической, мы извлекли из нее и более существенную пользу. Книга, казалось, доказала нам, что сына мы не потеряли. Он все еще здесь, просто между нами существует огромный коммуникационный барьер. Однако, знать, что он находится по другую сторону, и гадать, там он или нет, — две разные вещи. Это нас очень подбодрило.

В этой книге подвергаются сомнению стереотипы об аутизме. А что было важным для вас?

Своим существованием она развенчивает самые злостные, самые вредные, толкающие к отчаянию мифы. Если люди с РАС не обладали бы эмоциональным интеллектом, то как тогда объяснить появление этой книги? В ней не опровергаются ложные представления при помощи логики, сама книга служит им опровержением. А с практической точки зрения, она помогла нам разобраться в причинах истерических припадков, внезапных безутешных рыданий, всплесков безудержного смеха и веселья нашего сына.

Какой самый ценный урок вы вынесли из этой книги?

Предполагать интеллект, а не его отсутствие. Предположите полное понимание и действуйте соответственно. Никакого детского лепета, не упрощайте свою речь, не делайте разницы между аутистом и нейротипичным человеком. Выпустите таких детей из инфантилизационной тюрьмы и общайтесь с ними на равных — в этом им часто отказывают. Вы не принесете никакого вреда, наоборот, может получиться что-то хорошее.

Какие чувства вы испытывали, читая эту книгу?

Если честно, сначала я почувствовал себя виноватым. Сам того не желая, я повесил на сына ярлык инвалида. Я поверил всем мифам, закрыл все двери в будущее и приговорил его к бессловесной тюрьме на пару лет. Затем я прочел книгу Наоки и захотел сказать: «Прости меня, я ведь не знал». Книга заканчивается коротким рассказом Наоки «Я здесь». Нелепо, но, переводя книгу, я перечитывал этот рассказ семь раз и всякий раз не мог удержаться от слез. У него такой мощный эмоциональный накал, который никогда не иссякает. Он до сих пор вызывает у меня слезы.

Вы перевели эту книгу вместе с женой. Что побудило вас это сделать?

Книга научила нас общению с невербальными детьми-аутистами, но как быть профессионалам, с которыми сталкивается наш сын? Тогда мы перевели ее и дали им с просьбой: «Пожалуйста, прочтите». Я также попросил своего редактора и агента напечатать несколько тысяч копий в качестве личного одолжения с тем, чтобы незнающие японского языка люди в подобной ситуации могли бы получить эту информацию. Но эта книга понравилась и получила широкую известность. Один рецензент даже сравнил ее с Розеттским камнем.

Вы встречались с Наоки Хигасида? Что вы думаете по поводу спора, «действительно» ли он написал эту книгу?

Да, я видел его на фестивале в Токио. Я сидел за столом напротив, сказал ему несколько фраз по-японски, а он ответил с помощью букв алфавита, лежащего перед ним. Это нелегко, но я сам видел, как он общается. Он действительно автор этой книги, и это чертовки здорово. Я видел, какого труда и силы воли стоит Наоки строить предложения. Я ему сказал: «Парень, помочь с популяризацией твоей книги, это самое малое я могу для тебя сделать».

Как возникла идея о создании фильма?

Продюсеры приобрели права на экранизацию книги и привлекли меня в качестве консультанта. Они прилетели в Корк, чтобы обсудить, как это будет выглядеть на экране. Наоки отказался от участия, он не хотел фильма-биографии, и это помогло развернуть фильм в интересном направлении. Фильм представляет собой мировой портрет невербального аутизма и смотрится очень органично. Иногда величайшие дары от Бога — это те молитвы, которые он оставляет без ответа, по словам исполнителя Гарта Брукса.

А что Наоки думает о фильме?

Он прислал лестное сообщение о том, что когда он в первый раз увидел подобных ему людей с невербальным аутизмом из различных стран, он почувствовал себя частью мирового сообщества. Это расстройство не присуще лишь богатым в западной культуре, оно общее для всего человечества. Быть может, это первый шаг на пути в новую эру нейроразнообразия.

Какие надежды вы возлагаете на фильм?

Мне хотелось бы, чтобы больше людей посмотрело фильм и вынесли оттуда главную идею — начать думать об аутизме не столько как о когнитивном, сколько как о коммуникативном расстройстве — и действовать соответственно. Я надеюсь, эта идея дойдет и до тех, у кого нет личного опыта общения с аутистами, потому что мы все это уже знаем. Остальная часть мира думает, что люди с расстройствами аутистического спектра не испытывают эмоций, как Дейта из телевизионного сериала «Звездный путь» (Star Trek). Я хотел бы изменить их мнение. Я хотел бы, чтобы водители автобусов не реагировали негативно на раскачивающегося в кресле пассажира-аутиста. Я хотел бы, чтобы посетители супермаркетов не ужасались истеричному припадку ребенка в секции номер семь. В целом, я хочу, чтобы в мире было больше доброты. Это человеческое качество, казалось, выродилось за последние четыре года. Какого черта! Будьте добрее!

Вы приняли участие в написании сценария для четвертого фильма «Матрицы», который выходит в декабре. Что вы нам можете об этом рассказать?

Раскрыть содержание я не могу, иначе за мной придут суровые адвокаты индустрии развлечений. [Режиссер] Лана Вачовски, [сценарист] Александр Хемон и я написали сценарий пару лет назад в отеле Inchydoney на побережье, недалеко отсюда. Снимали фильм с соблюдением мер безопасности от коронавируса, по большей части в Берлине, и сейчас фильм находится на стадии монтажа. Мне не терпится его увидеть.

Поделитесь мнением о последней книге, которую вы прочитали.

Клара и Солнце Кадзуо Исигуро . Меня воодушевляет то, что автор среднего возраста становится все лучше с каждой книгой. Если он способен на такое, то, значит, и для нас остальных еще не все потеряно.

Каким читателем вы были в детстве?

Ненасытным. Я заикался, я до сих пор заикаюсь, и это меня сильно травмировало в сфере общения. Я нашел утешение в книгах. На все дни рождения и рождественские праздники мне дарили книжные ваучеры и поездки в книжные магазины: «Фойлс» в Лондоне или «Хадсонс» в Бирмингеме. Это были самые запоминающиеся события детства — они положили начало моему профессиональному росту. Мои предпочтения были весьма хаотичны, но меня всегда тянуло в сторону фэнтези, а потом и в научную фантастику. Почти все мои любимые писатели женщины: Элисон Аттли , Сьюзен Купер , Пенелопа Лайвли , Розмэри Сатклиф , Урсула Ле Гуин . Я им всем очень благодарен. Книги, которые читают в детстве, устанавливают планку качества на будущее.

Вы работали вместе с Кейт Буш над ее театральной постановкой «Перед рассветом» (Before Dawn). Каково было работать с артистом, которым вы всю жизнь восхищались?

Встреча с кумиром может обернуться по-разному, но в моем случае это был подарок судьбы. Она была чуткой и внимательной, у меня сохранились незабываемые воспоминания о нашем коротком, но весьма интенсивном творческом взаимодействии. Кейт сочиняет жизнеутверждающую музыку. Подобно Исигуро, с возрастом она стала только лучше. Мне хочется, чтобы Кейт Буш записывала побольше новых песен.

Вас когда-нибудь путают с вашим тезкой, известным комиком?

Нам иногда приходят по ошибке предложения по работе друг для друга. Несколько недель назад меня пригласили на подкаст Three Little Words. Я прослушал эпизод, гостем которого был безумно смешной Роб Брайдон. Я послал имейл продюсеру, спрашивая, не перепутали ли они меня с моим тезкой. Я думаю, в начале нулевых каждый из нас в тайне предположил, что другой канет в лету безызвестности, но этого не произошло. Я рад, что мне нравится его творчество, поэтому и не против, когда нас путают.

Пишете ли вы сейчас еще один роман?

Вообще-то, сборник коротких рассказов. За последние 20 лет я написал несколько коротких историй и хотел найти им постоянное пристанище. Поначалу я думал, что я их немного подправлю, напишу несколько новых, и — ура! — новая книжка готова безо всяких усилий. Конечно, все вышло не так. Я настолько основательно переписал свои старые рассказы, что они стали совершенно другими. А теперь они начинают цепляться друг за друга и могут даже стать основой для какого-то диковинного романа.

Какой культурный досуг вы предпочитаете?

Это, в основном, чтение. Я сам не заметил, что почти не читал в период между Брекситом и концом президентства Трампа. Новости превратились в такую историю ужасов, что я искал спасения на Netflix и забыл про книги на пять долгих лет. Не слишком похвально для писателя, не правда ли? Но во время локдауна я вновь их открыл для себя. Я даже наконец-то прочитал Улисса . Всю свою жизнь я отмалчивался, едва речь заходила об «Улиссе». Но это больше не так!

Майкл Хоган (Michael Hogan)
Переводчик: Юлия В.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ