Чем далее углубляюсь в его текст, тем горше сожаление

...что современную публику кормят поделками Акунина да Водолазкина, что она объедается псевдоисторической чепухой про попаданцев и начисто забыла, как выглядят настоящие исторические романы. Что же, тем больше повод порадоваться за себя.
Как всякий подлинный исторический роман, "Иван Грозный" Костылева - про историю. Книжка, сосредоточенная на женах и кровавых подробностях пыточной, является лишь любовным триллером в тематических декорациях, это не исторический роман. Костылев пишет эпоху, которая всяко больше любого человека, в том числе царя. Именно поэтому столь любимые одухотворенными либералами зверства у Костылева выглядят тем, чем они и являются в контексте эпохи, разглядываемой с высоты веков: одним из множества действий, обусловленных целями, задачами, стечением обстоятельств, различными необходимостями, особенностями межличностных отношений. Впрочем, для любого свидетеля святого гулага непреложно убеждение, как в непревзойденной художественной ценности писаний Солженицына, что никакой взвешенности, никакого расчета в карательных мероприятиях Грозного не было и не могло быть; он был просто одержим сумасшедшей злобой, чокнутый тиран, - ну, как Сталин, как Путин. Кстати, современники Грозного тоже были уверены в том, что царь безумен. Как потом были уверены в бесовской одержимости Петра Первого. Которому пришлось делать практически все то же самое, что Грозный делал и что было благополучно похерено таки пришедшей ему на смену боярщиной. Как это они еще умудрились Сибирь не про**ать. Нынешние, конечно, справились бы...
Да, это и есть главная отличительная черта настоящего исторического романа - читая его, доподлинно слышишь перекличку эпох. Здесь костылевский роман является замечательным образцом. Рождается крепкое чувство непрерывности и неизменности времен. Занятно сейчас читать в романе, писанном в конце 1940х о событиях пятисотлетней давности, про "сумасшедшего царя", "тирана", который затеял не пойми зачем войну, поссорился с Европой (на черта нам то море, что мы, плохо жили, что ли?!), про релокацию в Литву толпами - очень занятно читать, пятьсот лет прошло, а они всё в Литву бегут. А санкции - думаете, в прошлом веке придумано? Ха-ха. Но самое смешное в том, что и тогда эти санкции им вредили едва не больше, чем нам.
Есть в романе большая сцена в первом томе - всегерманский депутационстаг 11 октября 1560 года. И ничего там не говорилось тогдашними европейскими лидерами такого, чего сегодня не говорилось бы о России нынешними: Россия - ужасный мордор, населенный дикарями, они насилуют попугаев едят детей, они не смеют хотеть быть, как мы, они не имеют права выступать за свои права на международной арене, потому что их права - неправые, в отличие от точно таких же наших.
Тянется, тянется нить истории. Божьи мельницы мелят медленно - что начал великий князь Иван Третий, его внук, царь Иван Грозный, продолжил, а закончить пытался чуть не сто лет спустя российский император Петр Великий и другие после него. Но только сейчас, кажется, должно завершится дело и оформиться замысел: Россия вступила в борьбу за новый миропорядок, в котором с ней уже больше никто не будет высокомерничать.
Роман Костылева - это пронизанная самым высоким патриотизмом апология России, и именно поэтому в нем громко звучит мотив сотрудничества: от века наша страна была открыта к совместному труду на общую пользу. И если когда мы чего и требовали от партнеров, так это уважения и равного отношения. То есть как раз того, чего никто из европравителей и посейчас не может дать добровольно. Но протянется нить истории дальше, и повторится сцена в нарвском доме, где мореходы всех стран дружно пируют, славя доброе богатство великой России, позволяющей всем жить-поживать в достатке.