Три фото Платонова (зарисовка)

У Густава Климта, есть поразительная по силе картина: три возраста женщины.

Своего рода — Три Грации Боттичелли.
И вот мне подумалось… что будет, если такую композицию наложить на жизнь того или иного писателя?
Я нашёл три фото Андрея Платонова, которые идеально олицетворяют три возраста его жизни, словно три времени года.

На этом фото, совсем молоденький Платонов, 20-и лет.
В это время он встретил любовь всей своей жизни: Марию.
По первым письмам к любимым, можно многое сказать о человеке.
В первом письме к любимой… Платонов говорит о смерти.
А ещё, что его родина — Луна (в моём первом письме к смуглому ангелу, писал о том же).
Платонов писал не о своей смерти. Вспоминал самую сильную трагедию своей жизни на тот миг, и словно обнажённое, израненное сердце своё, протянул любимой, желая с ней разделить не только счастье, но и боль, судьбу.
Он рассказал Марии, как в детском лагере умерла не так давно его любимая сестрёнка.
Она отравилась грибами. К Платонову доставили весточку и он бросился к лагерь.
Вместо больницы, был какой-то ветхий сарайчик. Девочка почему-то лежала на полу и уже кончалась. Рядом никого не было. Пылинки света мерцали в луче из окна.
Платонов всё понял. Он просто лёг к сестрёнке на пол, гладил её и говорил о самом главном.
Вскоре сестрёнка умерла и он продолжал с ней лежать и гладить её, тихо плача и продолжая говорить с ней о любви.
Сам этот эпизод похож на рассказ Платонова, на душу его творчества: в нём нет искусственных изысков, сушащих душу, нет слёзовыжимательных моментов, какие порой встречаются у третьесортных писателей.
У Платонова — сразу, возле души начинается космос. И разговор с ангелом.

Эта фотография, примерно 45 года. Конец войны.
Платонов пережил экзистенциальный кризис: в сталинских лагерях угробили здоровье его единственного сына: Платона (Платоша).
Он вышел из лагерей (постарался друг Платонова — Шолохов), но прожил недолго.
Когда он умирал, в эвакуации его жена рожала его сыночка — Сашу.
В этом тоже словно было что то от ненаписанного рассказа Платонова.
Платонов прошёл войну в роли корреспондента (не отсиживался в штабах а был в окопах на передовой, и был ранен).
Он оставил целую книгу удивительных по силе рассказов о войне (один из самых сильных и трепетных — Девушка Роза).
До войны у него были сложные отношения с богом. Как и Достоевский, он мучился этим вопросом, но больше в сторону атеизма.
После смерти сына, он словно бы постарел лет на 200. Некий кроткий ангел расправил в нём крылья. Его творчество тоже стало кротким и тихим. Появились религиозные образы в рассказах.
Мука веры и неверия осталась, но перевес уже был очевиден: так порой мотылёк садится на весы цветка и он перевешивает.
Платонов даже хотел усыновить Сашу, но ему отказали в этом.
Новой весной в его жизни стало рождение дочки Машеньки.
Это фото — почти рафаэлевское, в смысле Сикстинской Мадонны.
И опять же, всё по Платонову, его поздним рассказам.
Если не ошибаюсь, в России есть редкая икона, где Христос держит на руках маленькую богоматерь.

А вот эта пронзительная фотография — за год до смерти Платонова.
Он заразился туберкулёзом от умирающего сына: умирал у него на руках и он целовал его, рыдая.
Известно, что Сталин ненавидел Платонова, и на его рукописях 30-х годов есть росчерки вождя: подлец, сволочь.. не по русски пишет. Скоморох…
Но некий ангел хранил Платонова. Отыгрались на сыне..
В конце жизни, к прикованному к постели Платонову, всё же пришли одетые в чёрное — «ангелы».
Мария открыла им дверь. Спросили, где Платонов. Женщина грустно улыбнулась, показала на его постель, за шторкой карантинной. И сказала: если хотите, проходите…
Те переглянулись, пожали плечами и ушли: они всё поняли, что Платонов уже не жилец. Да и страшно им было.
Платонов, как раненый ангел лежал в постели, исхудавший до души: душа сочилась в его глазах, рукописях..
Именно в это время он писал свою гениальную и неоконченную пьесу: Ноев ковчег: действующими лицами там были Эйнштейн, Христос, Ева, Бернард Шоу.
Пьеса от третьей мировой между Россией и Америкой, о ядерной войне.
Удивительно современная пьеса, к слову. О новых бесах. Достоевскому бы понравилось.
Драматург Эжен Ионеско, прочитав гениальные романы Платонова, спросил у своего русского друга: а Платонов не писал пьес?
У него бы гениально получилось…
К этому времени (конец 80-х), ещё не были известны пьесы Платонова. А их оказался целый том.
Какой то именитый советский писатель, пролистав рукопись Ноева Ковчега, уже после смерти Платонова, сказал: это чистый бред.. распад мозга. Такое невозможно печатать..
Бог ему судья.
Гений Платонова преодолел свои лагеря «непечатания» , и в жизни и после смерти, и его творчество, словно его ребёнок, у него на руках..