4 Проза поэзии

Мацуо Басё прежде всего известен — и очень широко известен — своим поэтическим наследием, и складывающийся благодаря ему в воображении образ выглядит как одинокий бродяга-стихотворец, возможно, чуточку сумасшедший. Но если бы личность Басё исчерпывалась одним этим художественным образом, мы бы никогда не узнали его стихов — они попросту истлели бы в какой-нибудь лачуге. Да, Басё любил путешествовать и ценил уединение (и в этом большинство современных людей ничем от него не отличается), но он также активно участвовал в поэтической жизни своего времени, не чурался хлопотать о публикации стихов — как своих, так и близких ему по духу поэтов, вокруг него собралась группа единомышленников и учеников, относившихся к Учителю с огромным уважением, наконец, Басё стал основоположником нового стиля в поэзии — для той эпохи это было практически общественно значимым деянием. С такой точки зрения, пожалуй, по-настоящему экстравагантным поступком Басё стал тот, которого он не совершил: Басё так и не написал трактата о своём поэтическом методе, хотя именно этого от него все ожидали. Но в этой книге, помимо работ самого Басё, представлены записанные его учениками высказывания и суждения Учителя, которых вполне достаточно для того, чтобы составить некоторое — вполне достаточное для неспециалиста — представление о его поэтической доктрине. В предельно обобщённом виде она выглядит так: необходим постоянный душевный труд и неустанное изучение тонкостей поэтического ремесла — всё для того, чтобы в нужный момент строки слагались как бы сами собой, по наитию, без усилия. Вот так просто.

Но эта книга посвящена в первую очередь прозе. Проза и поэзия тесно переплетаются в японской литературе чуть ли не с самого её зарождения, причём поэзия долгое время признавалась главенствующей. Прозаические произведения вообще без стихов стали появляться относительно поздно, и, возможно, под влиянием зарубежной литературы. На прозу самого Басё, например, оказала сильное влияние китайская.

Создав новый стиль в поэзии хайкай, Басё ощутил потребность и в новой, соответствующей ему прозе, которая помогла бы раскрыть этот стиль в полной мере — так появилась проза хайбун. Сам факт появления этой новой прозы можно считать программным заявлением, которое Басё не удосужился сделать формально. Сразу оговорюсь: я не могу конкретно сказать, в чём заключается принципиальная новизна стиля Басё, — и никто из читающих в переводе не сможет. Более того, я уверена, что этого не сможет сказать и большинство носителей языка оригинала — потому что для того, чтобы узнать новое, прежде всего надо знать старое, а это века и века истории японской литературы. Новаторство Басё, в чём бы оно ни заключалось, прочно укоренено в древности, и он этого не только не отрицал, но, напротив, подчёркивал:

Не ищите «следы древних», ищите то, что искали они.

Поэтому стоит иметь в виду, что и путевые дневники, и эссе, представленные в этом сборнике, несмотря на то, что они основаны на впечатлениях от реальных путешествий, людей, событий, предметов, представляют собой художественные произведения, и, хотя они и выражают взгляды Басё на жизнь и искусство, но делают это по большей части косвенным образом (к слову, выражение чувства посредством не слова, но впечатления, — принципиальная черта творческой манеры Басё). Более того, благодаря примечаниям (которые нередко занимают до половины страницы и даже более — Т.Л. Соколова-Делюсина проделала настолько великолепную и при этом кропотливую работу, что любая похвала для неё кажется слишком мелкой), становится ясно, что Басё легко приносил бытовую правду в жертву художественной — о чём-то умалчивал, другое присочинял, что-то менял местами.

И если бы кто-нибудь — ну вдруг — спросил меня, как читать вот это красивое и непонятное, я бы ответила, что читать нужно дважды. В первый раз — без примечаний, без вводной статьи и приложений — самым наивным взглядом, который только получится в себе отыскать, окунуться в безупречно поэтичную прозу Басё, позволить ей увлечь тебя по тропинкам Севера, по тропинкам вдохновения, по всем тропинкам, которые только удастся найти. А вот во второй раз — со всем тщанием и вниманием от самой первой буквы и до последней точки.

Но в моём случае бытовая правда заключается в том, что я сама прочитала эту книгу во второй раз и сделала это точно так же, как в первый: со всеми примечаниями, с большим вниманием и клейкими закладками. Я не поэт, я постигаю разумом, а не сердцем.