4 Хорош лишь тот, кто дарит людям радость, собою излучая простоту...(с)

— Сударь, а правда ваш барин 2000 лет живёт?
— Точно сказать не могу, леди, но за те 200 лет, что я ему служу, он ничуть не изменился.

Эта книга еще раз подтверждает истину, что на протяжении веков люди и их страсти не меняются или же меняются крайне незначительно. Эти изменения могут быть связаны с материальной культурой, но «голод, страх и вожделенье – три великих божества» будут править родом человеческим вечно.

И поэтому каких-то философских откровений в этой книге вы не найдете, а самым интересным для меня в ней оказалось послесловие, в котором переводчики рассказали об авторе этой книги, выдающимся представителе сирийской средневековой литературы — Абу-ль-Фарадже бен-эль-Гаруне, с принятием епископского звания взявшего имя Григория по прозвищу Бар-Эбрей — писателе, грамматике, враче, астрономе, философе и богослове.

Сириец по происхождению, изучивший в юности множество языков, Бар-Эбрей впитал в себя арабскую культуру вместе с ее литературой, врачебным искусством и достижениями в астрономии. При этом он был христианским монахом, приняв постриг, а впоследствии и епископское звание в христианской конфессии монофизитов (яковитов). Его слова:

В храме мудрости все годится и ничто не отвергается из того, что изощряет ум, просвещает нравы, утешает и отвлекает мысли от горя и недугов. В большом хозяйстве в ходу не только серебряные и золотые сосуды, но даже сосуды, сделанные из тыквы ...

Будучи монахом, знаменитым врачом, последователем Авиценны и философом, он жил при дворах правителей и в монастырях, много путешествуя по доступной Ойкумене. В своих странствиях он собирал, записывал и систематизировал перлы народной мудрости - притчи, афоризмы, смешные рассказы и зубастые шутки. Соединив это с высказываниями античных философов и столпов христианской веры, он создал «ценнейший литературный памятник <своей>эпохи со всеми ее противоречиями, предрассудками, верованиями и обычаями». Некоторые истории отсылают нас к афоризмам всем известного Ходжи-Насреддина, а в других отчетливо видны переложенные на прозу рубаи Хайяма. А если современному читателю какие-то из «занимательных историй» кажутся наивными, следует, наверное, принимать их, как «свет далекой звезды» - послания из глубины веков.
Актуальность же подавляющего числа высказываний говорит о том, что несмотря на то, что мир вокруг нас меняется, сам человек делать это не спешит))

— Есть пять типов людей, бесплодно утомляющих себя и своих близких:
1. Невежда, берущийся обучать других.
2. Человек, стремящийся к ложной цели.
3. Правитель, не советующийся со своими приближенными.
4. Человек, взявшийся за непосильное для него дело.
5. Лукавый служитель, надеющийся всех обмануть.

— Умеренность — союзник природы и страж здоровья. Поэтому, когда вы пьете, когда вы едите, когда двигаетесь и даже когда любите — соблюдайте умеренность.

Некто, бывший в прошлом художником, бросил рисовать и стал лекарем. Когда его спросили о причине этого, он ответил:
— Ошибки, допущенные при рисовании, все видят и все критикуют, ошибки же, допущенные врачом, скрывает земля.

— Религия — фундамент мира, а правитель — его страж. Строение без крепкого фундамента быстро разрушается, дом, не имеющий сторожа, подвергается опасности грабежа.

Отец Фома говаривал:
— Низменные страсти — медная стена между богом и человеком.

— Принесите мне такой напиток, за который человек готов душу отдать, если этот напиток отсутствует, но который мы небрежно проливаем, если его имеется вдоволь.
Ему принесли воду.

По-настоящему богат лишь тот, кто вполне удовлетворен тем, что имеет. Тот же, кто старается иметь больше того, что имеет, беднее того, кто ничего не имеет, но при этом доволен своей участью.

Всякого, кто говорит, что презирает богатство, я считаю лгуном, пока он не представит мне доказательств своей правоты. Когда же я удостоверюсь в истинности его слов, тогда я с уверенностью скажу, что он дурак.

— Кого можно считать умным?
— Того, чьи планы в большинстве случаев осуществляются.

Пока слово не произнесено, оно - узник того, кто собирался его сказать. Когда же слово сказано, его пленником становится тот, кто произнес его.

Сам же сирийский философ предлагает нам следовать вот этой непреходящей древней мудрости:

Собирая эти рассказы, я не отвергал ничего, достойного запоминания. И кто бы ни был мой читатель — приверженец истинной веры, мусульманин, еврей, арамеец или кто-нибудь другой; обладает он живым умом или только хитростью, — пусть каждый возьмет из этой книги то, что ему по душе, пусть сорвет те розы, которые ему нравятся.