5 "… и витающий над всем этим дух печальной утонченности."

Есть у меня подборка с названием "Восток - дело тонкое" из 41 одной книги и пятёрок там - всего пять, считая сегодняшнюю, от всей души поставленную новому для меня автору, от которого я шарахалась какое-то необъяснимо долгое время. Восточное жизнеустройство вводит меня в ступор, хокку и танка пролетает мимо моего сознания, не успев даже визуализироваться, и сказать, что меня очень сильно интересует история Востока, тоже не могу. Такой вот я закоснелый европеец)). Тем приятнее было примерно на 50-ой странице понять, что книга расчиталась, юный Киёаки перестал бесить меня на только своей неземной красотой, но и непроизносимым именем, и я поймала себя на горячем желании, чтобы всё кончилось хорошо. Хотя уже почти с самого начала это было безнадёжное ожидание...

Аристократическое семейство маркиза Мацагуэ живёт по очень строгим правилам, которым должны подчиняться все высокопоставленные чиновники, титулованные особы и придворные, но эта семья обязана тем более строго соблюдать всё, потому что отец здравствующего маркиза, дед Киёаки был одним из людей, положивших начало новому устройству японского государства. Стихи перед завтраком, снисходительно-презрительное поклонение европейским образцам искусства, домашние праздники с задабриванием богов и сын - воплощение утончённости и красоты.

Надменность, подобно плесени, незаметно росла в его душе с тех пор, как тринадцатилетний Киёаки осознал всеобщее восхищение его красотой.

Собственно говоря, в этом мальчишке, кроме красоты, нет ничего, что отличало бы его от обыкновенного подростка. Все обычные проблемы: одиночество, даже когда есть действительно хороший друг - но ведь одного друга мало; двоякое отношение к родителям, включающее понимание, что они хотят ему только добра, но одновременно и уверенность, что за красивой картинкой их семейной жизни много неприглядного; душа, мятущаяся в ожидании первой любви, конечно же, взрослой, не останавливающейся на стихах...

Вот теперь его охватило настоящее чувство. Грубое и бессмысленное, темное, опустошающее, далекое от утонченности, совсем непохожее на то, как он прежде представлял себе любовь. Такое чувство никак не могло вылиться в изящные стихи. Киёаки впервые ощутил грубость материи, из которой родилась поэзия.

С девочкой Сатоко, которая старше его на пару лет, он знаком и дружен с детства. Она его жутко раздражает тем, что та утончённость, которую должен привить ему воспитатель - граф Аякура, отец Сатоко, ему отдали мальчика для воспитания, потому что род его уже сотни лет исполняет роль мерила красоты, чувства поэзии и утончённости при императорском семействе - даётся ей легко и без напряжения.

Это была свежая живая утонченность, напоминающая фрукты в стеклянной вазе, так что Киёаки устыдился собственной нерешительности и стал бояться этой способности Сатоко показывать пример другим.

Он, пожалуй, её моментами ненавидит. А она его, видимо, любит с детства, раз нескольких очень приличных женихов уже отвергла... Наконец-то разобравшись в своих желаниях - обратите внимание, не в чувствах! - Киёаки, призвав на помощь Тадэсину (в европейской литературе она скорее всего называлась бы дуэньей или гувернанткой), устраивает встречу с Сатоко, и только тогда начинает понимать, что всё это время маялся не только от потребностей тела, но и от самой настоящей любви... И тут как гром с ясного неба: Сатоко отдадут замуж за члена императорской семьи, и это не обсуждается.

Он потерял Сатоко. Ну и ладно. За это время улеглась даже гложущая его ярость. С эмоциями было то же, что со свечой: ее зажгли, стало светло и весело, но воск ее тела плавится от огня, задули огонь, она осталась одна в темноте, но зато не боится, что тело ее что-то подточит. Скупо тратя эмоции, Киёаки впервые понял, что одиночество для него означает покой.

После первой заторможенной реакции, возможно, подхлёстнутый отзывом бабули (единственного по-настоящему живого человека в великосветском паноптикуме), Киёаки решает действовать...

И тут бабушка сказала нечто такое, что, как топот копыт свободно несущихся коней, разбросало все, что было выстроено в таком безупречном порядке.
— Наградить ребенком невесту принца — вот здорово! Ваши трусливые нынешние мужчины этого не могут. Вот это да! Киёаки настоящий внук своего деда! Ну, посадят в тюрьму. Не казнят же!

Японская история Ромео и Джульетты тесно переплетена с отступлениями для описания природы, очень красивыми и визуальными, размышлениями молодых людей о будущем и своей роли в жизни, чисто японскими размышлениями о смерти (это в 19 лет-то!):

Его никогда не прельщала мудрость старости. Вот бы умереть молодым… И по возможности без страданий. Утонченной смертью, чтобы она выглядела так, будто яркое шелковое кимоно, сброшенное с плеч на стол, вдруг соскользнуло на темный пол.

Словом, лёгкость стиля и хороший баланс между описательной частью, где юноша может час разглядывать жука и считать его центром вселенной, и наличием развития сюжета сделала для меня книгу лёгкой и запоминающейся. Хотя от реалий японской жизни я по-прежнему далека, как от Луны. Ну как можно нормально воспринять, например,

домашнее правило — старайся не держать в доме того, чему не стать стихом.

???

Или всерьёз заинтересоваться религиозным учением, которое называется виджнаптиматрата?

А вот герои, не только главные, но Хонда, Иинума, сиамские принцы - просто живые... До поры до времени...

Человек, сам не ведая того, летит лебединым путем.