5

Я был осколком хрустального шара и был виденьем гадалки, был прахом у ног владыки и был повелителем гуннов, закатом империи древней и рассветом над Аю-Дагом.
Сокровищем драгоценным лежал я в пещере дракона и придорожной пылью стелился под ноги солдатам, лежал у подножия Сфинкса сто лет и ещё одно лето и был сгорающей в пламени спичкой.
Был Слейпниром восьминогим и караваном, бредущим к Хорезму, могучей лавиной горной я был и был жалкой тряпкой линялой и год был могильной землёю.
Был первым дыханием жизни и птицей, что смотрит на мир с поднебесья, был флагом над Ла-Рошелью и оком тайфуна, клянусь, это было однажды.
Был пламенем, Лондон пожравшим, и светлым огнём Гэндальфа, водой ключевой и волною цунами, был рокотом урагана и пеньем малиновки нежной.
Ножом был в ладони убийцы и жертвой, ножом тем пронзённой, был кличем свободы, что в бой вёл могучее племя, и тихим аккордом гитары.
Затерянной в чаще леса берлогой я был и медведем, что спал там студёной зимою, был песнью Талиесина и песенкой непристойной, четырежды десять весен был камнем в стене Парфенона и был отрезом шёлка.
Я льдом был в стакане виски и бабочкой разноцветной, был вздохом Иуды в тиши Гефсиманского сада и робким признаньем влюблённых.
Любимым слоном махараджи я пробыл однажды полвека и палым листом кленовым летел в дуновении ветра, сгорал в фотосфере сверхновых и вновь возрождался из пепла.
Ланцетом в руках хирурга вскрывал заражённую рану и гноем сочился наружу, был новым сонетом Шекспира и орхидеей в саду королевы.
Был пулей в верденской битве и саблей дамасской стали, в обличье бродячего акробата дошёл до окраины мира и был распят у дороги легионерами Красса.
Был хитрой иллюзией мага и старым, потёртым хитоном, в обличье кентавра сражался с героями древних преданий и крепкой сосновой доскою был в корпусе бригантины.
Был говором чудным валлийцев и странником, что однажды услышал их речь и запомнил надолго, был книгой о странах волшебных и, над страницей склонившись, читателем поражённым листал этот дивный шедевр, поистине это было.