5

Если при слове Роксолана у вас сводит челюсти от воспоминания о мыльной опере, можете выдохнуть.

Роман Павло Загребельного «Роксолана» - это даже не о любви. Точнее говоря, любовь там тоже есть, конечно, - как и смерть. А где их нет? Смерти в книге больше, чем любви, но это не главное.

Читать «Роксолану» всё равно что музыку слушать. Одновременно утончённое и грозное звучание с валами и порогами затягивает и вбирает в себя без остатка. Выпутаться из этой музыки невозможно. А кому, как и мне, кровно близка смесь туретчины и славянства, ещё и не захочется. Книгу хочется вкушать, впитывать, вслушиваться.

И постепенно становятся заметными две вещи. Первая: роман беден интригой. Да, по части заворотов, чудесных совпадений, невероятных случайностей и коварных уловок книга далека и от романов Дюма и от мыльной оперы.

Тем лучше. Тем лучше видна вторая вещь, главная. «Роксолана» это книга не о любви. Она о власти. О самой разной власти: явной, в пышности и на троне, с оружием в руках. О власти тайной, и оттого ещё более грозной. О власти над другими, власти над собой. О власти, которая строит, и которая разрушает. Иногда все эти разновидности не отделить друг от друга, потому что человек может обладать властью и находиться под властью, и разрушаться сам от невозможности отказаться от власти или дать ей дорогу.

О власти, о смерти, о ненависти. О любви, которая рождается из этой почвы уродливым перекошенным деревом, в собственном уродстве неповторимым.

И много-много поэтики. Такую не много где встретишь.

А музыку можно взять и из мыльной оперы - вот что удалось там, так это она.