4

Читая книгу, вспомнила разговор Водолазкина с Познером в 2016-ом году, где Водолазкин высказывался против революций (позиция смелая своей непопулярностью, но при этом, конечно, удобная и безопасная). Мне кажется важным предварительно этот разговор послушать, потому что в интервью приводятся аргументы не бесспорные, но разумные, в то время как в книге глупый народ традиционно сам не знает чего хочет и всё, на что способен, так это сменить плохую власть на ещё худшую.
Я к Водолазкину-писателю отношусь хорошо (возможно, потому что читала его «Лавр» и «Авиатор», а «Брисбен», на волне гневных рецензий, благоразумно отложила), и книга мне понравилась. В некотором роде «Оправдание острова» похоже на руководство для подготовки к экзамену по истории Беларуси (подставь свою страну): сжатый пересказ событий со времен князей и льющейся с крепости смолы через короткий период величия к упадку-социализму-репрессиям-капитализму, и в этом смысле ничего нового в книге нет (и так известно больше, чем нужно, для здорового сна). Но были две вещи для меня заманчивые.
Первое – авторское интеллигентное,но беспощадное чувство юмора, зашитое в невинных выражениях вроде «Народный Совет обладал неограниченными правами одобрять указы Председателя Острова». Таких формулировок в книге полк, так что я не очень понимаю, почему книгу продают как продолжение традиций «Лавра» (на который она, по-моему, совсем не похожа), а не как политическую сатиру.
Второе – размышления двух жителей Острова, по непонятной причине не умирающих столетиями, когда остальные жители проживают обычный свой человеческий срок. Веками наблюдая историческую вакханалию, эти двое долгожителей нет-нет да выдают любопытные замечания, вроде:
- Основной вопрос только один, - Парфений поднес чашку к губам, - и касается обстоятельств создания мира. Средневековье отвечало: мир создан Богом. Что говорит об этом современность?
- Ну, во-первых...
- Современность говорит: не знаю, - подсказал Парфений. – И отчего-то мне кажется, что другого объяснения у науки никогда не будет.
Отдельно стоит отметить язык, состаренный не за счет выбывших из употребления, непонятных слов, но за счет конструкций, и от того воздушный, лёгкий и плавный. Не хочется лишаться Водолазкина-писателя, но миру определённо не помешал бы Водолазкин-переводчик: с удовольствием почитала б, например, его переводы Эко («Имя Розы» лежит в отложенном уже который год, но тяжеловесность языка продолжает пугать).