5 Во славу ужения

Спойлеры к к/ф «Нимфоманка», который всё равно никто не смотрит

«Учитель! Я не могу поймать ничего ни первой, ни второй удочкой, я — неудачник!»

Нежданно-негаданно освежила позавчерашнего фон Триера, хоть в текущий пятилетний план это и не входило. Но пришлось, потому что свербило ж невыносимо: где-то я уже встречала этого прекраснодушного compleat рыболова с незамысловатым арсеналом снастей для ужения форели в прозрачной воде и смиренной мудростью на все случаи жизни. И ведь точно, он и есть — всплывает как миленький на десятой минуте: вот отзвучали Rammstein, вот хитроглазый книгочей Стеллан Скарсгард — папа Пеннивайза Скарскарда и Уилла Тёрнера, пирата, — подбирает в подворотне Шарлотту Генсбур — дочку сердцедёра Сержа - сплошь в живописных синяках и физиологических жидкостях, вот укладывает её в полосатой пижаме на целомудренную полуторку в холостяцкой комнате с отслоившимися обоями, где на одной стене — тёмная русская икона, а на противоположной как раз одинокая рыбацкая параферналия, «мушка» — неведомое насекомое из ниточек, пёрышек и крючочков — оценим символизм. Вот чай с молоком подоспел. А вот и томик Исаака Уолтона, эсквайра, - «романтическая библия» (библия романтиков?), путеводная звезда чистых душой и телом, лучших судей, «чтобы решать, порочны ли вы» - проявляется наконец, сквозь флешбечную туманность в жемчужное детство, сквозь шершавую сепию, сквозь ломкую папиросную бумагу, оберегающую ветхий innocence гравюрных хариусов, лососей, уклеек и добропорядочных джентльменов в увитом жимолостью буколическом раю, среди ручьев, холмов и овечек. Последующие тягучие пять часов исповеди эксгибиционистки (тут явная тавтология), лобковых волос, семихвостных плетей и разнокалиберных гениталий в состоянии перверсии я честно перематывала, скрупулёзно возвращаясь в клаустрофобическое помещение с бесконечной ночью за окном, чтоб выслушать рассудительные сентенции моралиста-натуралиста, который, согласуясь с сочинениями Пруста и повадками прочих пресноводных, выдаёт индульгенции человеческой природе — до тех пор, пока финальный выстрел не прогремит: никакого отпущения не бывает, нечего было штаны снимать перед рассветом. Мда… Не нужно быть квалифицированным интерпретатором, чтоб испортить хорошую вещь, а то и несколько сразу. На какие только прокрустовы уловки не пойдёшь, чтоб втиснуть неформатный кусок с небом и водой в паззл Западного канона. Вот бы удивился сэр Айзек, эсквайр, ныне покойный.

Но монополия удивлять покойников ни за Триером, ни за мной не закреплена: современные издатели с такой же лёгкостью превращают лирический справочник «Досуг созерцателя» в потенциальный селф-хелп бестселлер со спортивным уклоном «Медитация для мужчин», с какой вообще принято возводить строительные леса вокруг литературных памятников с целью раскрасить их небывалыми доселе смыслами, упаковывать сказки в броню притчи, репрезентировать любую единицу речи как метафору, а практическое руководство по ловле рыбы в Дербишире — как универсальный философский трактат на все времена. Потому что как ещё объяснить кучу переизданий неглубокой и прозрачной, как июльский ручей под платаном, узкоспециальной книжки 17 века? Неужели же не просматривается тут второе дно и зашифрованное послания измученным деконструкцией потомкам: «настоящий рыболов никогда не идет на рыбалку при восточном ветре»? (а сходит с ума исключительно в норд-норд-вест). Не может же быть, что людям просто нравится рассматривать картинки и закидывать удочки не пропитания ради, а токмо эскапизма для? Да может.
«Мы сидим и глядим, никому мы не вредим» - распевают искусные рыболовы Уолтона за кружкой эля, пока трудолюбивая хозяйка в белом фартуке запекает щуку по особому рецепту, — вот и вся, собственно, универсальная «мужская медитация», ну, плюс-минус умение вязать мушки. «Я поймал пять форелей, а потом мы нашли отличную пивную», - хвастается один. «Ни забот, ни хлопот, и Господь на небе ждёт», - подхватывают хором остальные. И пусть вокруг революция, религиозные и гражданские войны, колобродит Кромвель и летят головы, очередная комета наверняка летит, Великая чума — по расписанию, наша делегация выступила с пакетом конструктивных предложений — ни о чем таком мы, читая книгу Уолтона, нипочём не догадаемся: только лёгкая рябь на хрустальной воде и выдры, главные враги рода человеческого... А я не поехал, я купил мотыля и пошёл на реку. Боярский и Со. у Юнгвальд-Хилькевича вот нюхали розы перед грозой, Уолтон же предлагает принюхаться к только что пойманной корюшке, осознать, что она пахнет фиалкой, и «прожить прекрасный день, не прогневав ни Бога, ни человека» - правильно, сложно вызвать чей-то гнев, если ты деталь ландшафта, едва различимая среди камышей (ну, разве что петербуржцев, которые точно знают, что корюшка пахнет свежим огурцом жи!) А если рыба сорвалась и понюхать её не удалось — не беда, не потеря: ведь нельзя потерять то, чего ты не имел. А перекусить джентльмену и ягнёнком под мятным соусом не возбраняется, не уклейкой ж единой. Что может быть проще и нужны ли вообще трактаты глубже? Дзен, который мы заслужили. В конце концов, люблю я цитировать моего друга Хулио: «Мы не Будды, че, у нас тут нет деревьев, под которыми можно рассесться в позе лотоса», да и подходящие условия для ловли нахлёстом совсем не каждый день, даже на подогретом Гольфстримом благословенном Острове.

Выковыряв все сентиментальные сопли весь наличный смысл в назидание народам древности, самое время задаться вопросом: ну и зачем же всё-таки читать эту книгу сейчас, когда во всём Соединенном Королевстве не водится столько лосося, сколько, сообразуясь с наставлениями Уолтона, каждый добропорядочный рыболов способен выловить в конце мая? Когда реки протухли, пейзане не снимают почтительно шляп, молочницы истлели и не споют больше усталому путнику песен на стихи сэра Уолтона Рэли? Если можно купить любой стример/воблер, не заморачиваясь покраской шёлка вручную, выдиранием перьев из малиновок и выращиванием опарышей в дохлой кошке (чтоб потом поймать рыбу х*р, проклиная полчища псковских комаров, дырявые сапоги и промокшие спички — какой уж тут дзен и куда я без личных страданий)? Ну и если не стоит перед вами задача трахнуть Шарлотту Генсбур? Отвечу: это дико обаятельная книга, хоть и сложно определиться чего в ней больше: обаяния или дичи — прелюбопытнейший образец упоительного речевого этикета: «Любезный охотник, позвольте задать вам каверзный вопрос: выдра — это животное или рыба?», смелых натуралистических догадок: «Выдра — это рыба, которая может ходить по суше» и безвозвратно утерянного апломба венца творения в добротном сюртуке: «Храни вас Бог, джентльмены! От всего сердца желаю вам встретить ещё одну выдру и уничтожить её вместе с потомством». Можно, конечно, навешать на сэра Исаака Уолтона, эсквайра, ныне покойного, дополнительную ответственность за последующее «уничтожить всех дикарей», «бремя белого человека», доселе нерасхлёбанную постколониальную кашу и расшатанную экосистему. Можно: это мы умеем — испортить хорошую вещь, а то и несколько. Но не нужно. Как любит повторять мой друг Том: «Джентльмен — это человек, который умеет играть на аккордеоне, но никогда не делает этого»

«Учитесь покою»

А клёв будет — это я беру на себя.