Рецензии на книги издательства «Oneworld​»

Я бралась за эту книгу без особых ожиданий, но в итоге закрыла последнюю страницу с приятным ощущением. Во многом она напомнила мне Ёко Огава - Любимое уравнение профессора , потому что также повествует о казалось бы маловероятной дружбе между школьницей, молодым мужчиной и пожилой женщиной. Однако они сходятся под крышей небольшого кондитерского магазинчика, где Сентаро готовит и продаёт дораяки - японские блинчики с начинкой из сладкой бобовой пасты, чтобы выплатить долг мужу хозяйки заведения. Дни Сентаро похожи один на другой. Он оставил мечту о писательстве и теперь живёт неприметно. Однажды к нему в магазинчик зашла старушка и попросила взять её на работу за половину зарплаты. Однако Сентаро отказал женщине с перекошенным лицом и скрюченными пальцами. Однако она пришла и на следующий день, и послезавтра тоже. Чувствуя некую доли вины перед пожилой женщиной, Сентаро в конечном итоге позволяет ей приготовить начинку для дораяки и не смог вымолвить и слова, когда попробовал конечный продукт. Бобовая паста, приготовленная Токуэ, отличалась от той, что он покупал готовой в супермаркете, как небо и земля. Так началось их странное сотрудничество, и постепенно они стали приоткрывать друг другу свои души, которые, как оказалось, полны грусти. Школьница Вакана тоже со временем становится частью их маленького круга, поскольку она чаще остальных приходила в кондитерскую.

Несмотря на то, что книга совсем не большая, автор умудрился сакцентировать внимание на достаточно многих проблемах, главная из которых — общественная стигматизация определенных ситуаций. Как мы узнаем, Токуэ переболела в детстве болезнью Хансена (лепра), которая впоследствии оставила скрюченными её пальцы и перекосила лицо. Она была совсем юной, когда ей пришлось жить практически в заточении из-за страха других людей заразиться от неё. И хотя столько лет спустя она уже не заразна, люди всё равно смотрят на неё косо, даже Сентаро поначалу прятал её на кухне, потому что боялся потерять покупателей. Из-за этого клейма Токуэ была лишена жизни, о которой мечтала, и провела её фактически в одиночестве. Причина, по которой Сентаро ведёт скромный образ жизни, заключается в том, что у него за плечами пара лет тюрьмы, и он знает, что с таким прошлым его тоже мало что ждёт. Оба они фактически стали жертвами злой шутки судьбы, но это навсегда навесило на них ярлык, вынудивший их на одиночество и недопонимание. Дуриан Сукегава показывает, однако, что они — совершенно замечательные люди- добрые, чуткие, талантливые. Просто вынужденные довольствоваться малыми порциями человеческого общения.

Стоит ли говорить, что эта встреча не была напрасной. В долгих беседах Сентаро, Токуэ и Вакана поняли что-то о себе и об окружающем мире, и именно в этом заключается бесконечная ценность человеческого общения.

All experience adds up to a life lived as only you could

Может, не каждый слышал о таком японском лакомстве, как дораяки, но, поверьте, вам точно захочется их попробовать после описаний в этой книге! Возможно, даже приготовить самим. Написано всё очень аппетитно. И если немного перефразировать известную поговорку, то путь к сердцу точно лежит через желудок, потому что именно маленькая кондитерская объединила сердца таких разных людей!

Семья Ави Шлаима уехала из Ирака и перебралась в молодое государство Израиль, когда мальчику было около пяти лет. Они стали одними из многих арабских евреев, кто был поставлен перед необходимостью покинуть страну рождения в связи со сложившимися обстоятельствами.

Три мира – для автора это не просто точки на глобусе. Багдад, где он родился в состоятельной семье и провёл раннее детство, Рамат-Ган, город в Израиле, где обосновалась его семья после переезда, и Лондон, где Ави учился.
Личный опыт позволил автору посмотреть на арабо-израильский конфликт с разных ракурсов, попытаться глубже понять его причины и возможности добиться прогресса на пути разрешения противоречий. Шлаим, историк и специалист по международным отношениям, размышлял над тем, каким мог бы быть выход из конфликта. В итоге он пришёл к выводу, что на сегодняшний день оптимальным вариантом было бы создание одного демократического государства между рекой Иордан и Средиземным морем со столицей в Иерусалиме, где всем гражданам, независимо от их религии или этничности, законом будут гарантированы равные права. Такое развитие событий в перспективе пойдёт на пользу не только палестинцам, положив конец регулярной дискриминации, но и израильтянам, которым это позволит сохранить демократию и свободы.
Автор объясняет, почему по его мнению решение создать два государства, которое он поддерживал ранее, стало проблематичным.

Книга насыщена информацией. О поднимаемых в ней вопросах можно долго дискутировать, но здесь я ограничусь тем, что отмечу лишь несколько моментов. Воспоминания автора рассказывают об обычаях и образе жизни восточных евреев до окончания Второй мировой и сразу после создания государства Израиль в Палестине.
Наряду с этим мемуары предлагают краткий экскурс в историю Ирака, главным образом, первой половины XX века. Повествуют о влиянии Британии в регионе (поощрение религиозных и этнических меньшинств, неукротимая Гертруда Белл, просвещённый монарх Файзал I), о Накбе (катастрофа в переводе с арабского), когда многие палестинцы были изгнаны из своих домов, об арабо-израильских войнах, работе Моссада и особенностях израильской армии. В книге гармонично сочетаются личное и политическое.

Ави Шлаим пишет о дискриминации, которой он подвергался в израильской школе (дело было в 50-60-х гг.). Его, мальчика, приехавшего из арабской страны, воспринимали как чужака еврейские репатрианты из европейских стран. В результате Ави стал замыкаться в себе и плохо учиться. На помощь будущему исследователю пришла мама. Она подключила все свои связи и добилась, что её любимый сын уехал получать образование в Англии. Поразительно, сколько раз эта по-своему удивительная и очень энергичная женщина находила решения сложных проблем, прибегая к тому, что на арабском называют wasta (непотизм, или по-простому блат). Она могла бы вести мастер-класс на тему «как заставить людей сделать то, что вам нужно».

Автор ощутил изменения, когда проходил службу в армии Израиля. Опыт привёл Ави к мысли, что армия неплохо справляется с ролью плавильного котла, т.е. она стала тем институтом, в котором выковывается единая израильская идентичность, ценность которой провозглашает официальная идеология.
Именно в армии он впервые почувствовал себя частью большого организма, что даже сделало его на какое-то время патриотом Израиля.
Так, будучи студентом в Англии и узнав, что назревает война между Израилем и арабскими странами, Ави отправился в посольство и изъявил готовность вернуться домой и воевать. Его услуги не понадобились. Война продлилась шесть дней (1967 г.) и закончилась убедительной победой Израиля над соседями и новыми территориями, которые оказались под его контролем.
В дальнейшем взгляды автора претерпят серьёзную трансформацию, и он станет критиком политики Израиля.

Книга помогает немного лучше разобраться в истории Ближнего Востока. Для меня было новым узнать о том, как проходил исход евреев из арабских стран и ту, какую роль в этом могли играть сионистские организации (не исключены операции под чужим флагом). Последние были заинтересованы в том, чтобы, как минимум, ускорить отъезд тех, кто планировал переезд, и подтолкнуть тех, кто колебался, стоит ли переезжать. Семье Ави решение покинуть родной дом в Ираке далось нелегко, несмотря на то, что в 1948–50 гг. начались преследования еврейского меньшинства, вводились дискриминационные законы и вопреки тому, что таков был zeitgeist.
Следствием этих и других процессов стало целенаправленное, по мнению автора, стирание арабо-еврейской идентичности, носителями которой были в том числе его родители, и богатого культурного наследия и многовековой истории арабских евреев.

Одну из главных причин затяжного конфликта Шлаим видит в национализме с обеих сторон. Для национализма, в отличие от патриотизма, нужны враги. Сионизм и арабский национализм, который в немалой степени стал ответом на создание еврейского государства, привели к тому, что в общественном сознании укоренилась идея о антагонизме евреев и арабов, которые якобы никогда не сосуществовали мирно и ни при каких условиях не смогут жить вместе. Автор опровергает этот нарратив и показывает его пропагандистский характер. История жизни родителей Шлаима, его бабушек и дедушек, говорит о другом. На протяжении достаточно долгого времени евреи и арабы вполне благополучно жили на территории Ближнего Востока. По мнению исследователя, антисемитизм был во многом импортирован в регион из Европы.
Хочется добавить, что, независимо от того, насколько сложной была внутренняя и внешняя обстановка, выбор, как относиться к проживающему на территории их страны еврейскому населению, оставался в конечном счёте за правящими кругами Ирака.

Необязательно соглашаться со всеми высказываемыми точками зрения, чтобы оценить данную работу высоко и извлечь из неё полезную информацию.
Автор, возможно, мог бы охватить больше аспектов в своём анализе и добавить нюансов. Так, в книге практически не упоминается война Судного дня. Или роль Ирана в регионе.
Однако это перекрывается позитивным посылом.
Согласно Ави, только религиозная толерантность, развиваемая и культивируемая с обеих сторон, и цивилизованный диалог могут стать залогом решения конфликтов и устойчивого мира в регионе.

Книга читается легко, но, перевалив за экватор, я немного устала от частых упоминаний автором родственников или друзей семьи, в которых надо было не запутаться.
Не могу не отметить справедливую, с моей точки зрения, критику автором т.н. столкновения цивилизаций Самюэля Хантингтона.
Во-первых, историко-политическая практика входит в противоречие с постулатами теории о цивилизациях. Никакая культура не является монолитом. Никакой конфликт не предопределён предполагаемыми цивилизационными различиями.
Во-вторых, такая трактовка событий прошлого и настоящего только усиливает противоречия и может подливать масло в костёр насилия.

Завершить хочется на умеренно оптимистичной ноте... Процитирую:

Я верю, что нации, как и отдельные личности, способны поступать рационально после того, как они исчерпают все остальные возможности.

Вначале хотела поставить книге «пятёрку», но по окончании чтения решила, что нет, всё-таки, пусть будет «хорошо». Книга действительно увлекательно написана, как об это заявляют всякие авторитетные лица, включая Дэна Джонса, известного российскому читателю своей книгой о Плантагенетах. Но, главный недостаток книги Хелен Карр – самого Джона Гонта здесь мало, он где-то на фоне между тёрками Эдуарда III с Францией, и взлётами и падениями своего брата – Чёрного Принца, а позже соперничеством своего сына Генриха с Ричардом II. Обширные эпизоды из их биографий, как мне показалось, затмевают главного героя рассказа.

Много здесь описаний сражений, изложенных не безынтересно, особенно атаки Реймса и Лиможа, первая крепость оказалась англичанам не по зубам, а на обратном пути их ещё и обокрали. Вот такое пятно в репутацию Чёрного принца. Надо сказать, что автор не идеализирует ни Эдуарда III ни его старшего сына, говоря об их жестокости. Вспомнить хотя бы, что сделал первый, получив шотландскую корону. Хелен Карр рассказывает и о деморализованной армии, и об насилиях, учинённых над гражданскими, приводя эпизоды их хроник того времени.

Не забывает Автор рассказать, что было с обычным рабочим классом. Особенно интересно, как поменялось их положение между двумя эпидемиями чумы – если во времена первой улынивающих от работы привязывали к позорному столбу на всеобщее обозрение, то вторая волна сделала простых работяг более требовательными – землевладельцам пришлось увеличивать жалование в два раза.

Есть здесь и о любви, но опять же, история Гонта меркнет на фоне скандала с Джоан Кентской, любовницы Чёрного Принца, умудрившейся в 30 лет, имея пятерых детей и дурную репутацию, обворожить наследника короля.

Конечно же в этой книге есть и о начале истории герцогства Ланкастерского, тех самых «красных роз», которая тоже имеет свою мрачную легенду. Не приобретаются герцогства без кровопролитий.

Автор делает интересные отступления и о культуре и об образе Короля Артура и Виндзорском замке и о других особенностях и правилах придворной жизни. Но, даже по моей рецензии видно, насколько потерялся в книге главный герой. За это и снимаю балл, в остальном книга хороша, тем более если вы не знакомы с биографиями Чёрного принца и Эдуарда III.

Мировая известность шоу RuPaul’s Drag Race возродила искусство драга (травести) на качественно новом уровне и принесла ему широкую популярность и народную любовь. И потому сейчас удачное время, чтобы вспомнить некоторые моменты из довольно-таки недавней истории драга и посмотреть, откуда ноги растут у шоу РуПола. Документалка «Paris Is Burning» (“Пэрис зажигает” или “Париж в огне”, есть на Нетфликс) запечатлела и донесла до нас подпольную культуру балов и домов в Нью-Йорке середины и конца 1980-х, а сериал Pose ещё больше популяризировал эту культуру и в очередной раз всколыхнул интерес к тому периоду истории ЛГБТ. Одной из героинь этого документального фильма стала Венера из дома Экстраваганца, первого в Нью-Йорке латиноамериканского дома. Джозеф Кассара в своём романе The House of Impossible Beauties в художественной форме воспроизводит историю Венеры и еще нескольких “немыслимых красоток” дома Экстраваганца.

Сочувствующим пером Кассара описывет жизнь людей, выброшенных своими семьями на задворки общества, но нашедших утешение и понимание среди таких же королев. Вместе они формируют свою субкультуру, создают дома и строят логические семьи. Вместе переживают драматичные моменты, вместе веселятся, ссорятся, мирятся — словом, живут. Но тут же Кассара вскрывает и крайне неприглядную сторону их жизни: случайное насилие, проституция, наркотическая зависимость, постоянная угроза смерти от СПИДа.

Кассара не боится говорить, насколько квир-культура тех лет, потешавшаяся над гетеросексуальным большинством и демонстративно от него отделявшаяся, страдала от тех же предубеждений, что и мейнстрим: расовая сегрегация, сексизм и гомофобия. Причина возникновения дома Эктраваганца кроется и в том, что латиноамериканские королевы и транссексуалы чувствовали себя втройне угнетённым меньшинством: общество отворачивалось от них, потому что они другие; геи не принимали их, потому что они недостаточно маскулинны; черные дома не принимали их, потому что они латиносы. Герои романа (и реальные люди) Гектор и Энджел мечтают о семье, которая бы их принимала, и объединившись, создают свой особый и впоследствии знаменитый дом.

Стиль Кассары местами сух, а местами автор быстро мчится вперёд сквозь месяцы и годы, вводя новых героев, переходя от одной трагической истории к другой, от счастливых моментов краткой жизни к случайно упомянутой в диалоге одинокой смерти, от балов (впрочем, как раз балов в романе довольно мало) — к мучительным поискам денег на жизнь и новый наряд. Жонглируя испанскими словечками и драг-слэнгом, тут и там проскакивающим в речи героев, Кассара мастерски погружает нас в ту эпоху, даёт голос персонажам реальным — Гектору, Энджел, Венере, Дориану Кори — и вымышленным, истории которых — лежащих в общих могилах на острове Харт — могли бы случиться, но мы того уже не узнаем.

"Эмма" оставалась одной из 2х непрочитанныхкниг у Джейн Остен, остальные же стали уже давно любимыми и перечитанными до дыр. И, надо сказать, не зря я с опаской принималась за этот роман. Он, действительно, достаточно статичен и растянут. Здесь мало что происходит и только множественные диалоги между несметным количеством персонажей раскрывают истину.
Эмма живет с отцом в поместье и развлекается как и пристало девушке ее круга: разговоры, помощь небным и немощным, прогулки, танцы, редкие балы. В общем-то, Эмма не надеется влюбиться, как то устроить свою жизнь, основной смысл существования она видит в том, что бы помогать коротать деньки своему папеньке, а сама она уже давно решила остаться богатой старой девой и творить добро. И все у нее было ничего до тех пор, пока ее гувернантка не вышла замуж. От великой скуки Эмма решила что у нее есть талант сводни, и что именно это призвание будет скрашивать ее досуг. Сказано-сделано! И кто бы мог подумать, что Эмма вовсе не так внимательна к окружающим, да и вообще не так проницательна и это приведет к массе забавных двусмысленных ситуаций.
Роман мне понравился, правда первая часть, из-за обилия незнакомых персонажей и практически отсутствия действия оказалась тяжеловата, а вот третья часть стала самой захватывающей и динамичной!
Книгу обязательно буду перечитывать еще.

Чересчур наивные и не слишком мудрые девушки часто оказываются в ситуациях, описываемых Джейн Остен. Они думают, что знают все, могут управлять судьбами и ситуацией и имеют достаточно власти чтобы влиять на поведение своих окружающих.

В итоге, что тоже очень типично для романов Остен, все оказывается совсем совсе не так, а даже наоборот, и юным героиням сполна приходится расхлебывать собственную же заваренную, еще горячую, а может быть уже и подостывшую, пересоленую или слишком сладкую кашу.

Эмма - прекрасная, милая, добрая, настоящая, чувствующая, объемная, многомерная девушка, которая искренне хочет приобрести хороших друзей и устроить личную жизнь всех своих знакомцев. Кажется, что в итоге, сапожник оказывается без сапог, и Эмма, будучи самоназванной свахой, сама остается без жениха. Но судьба поворачивается подругому, и жизнь ее и ее знакомцев поворачивается на 180 градусов.

Прекрасная, милейшая книга.

P.S. Эмма - самый длинный роман Остен. Ну и зря. Все эти бесконечные диалоги и детали утомляют.

Дочитав «Дракулу», я вдруг почувствовала себя обокраденной. Целых два года эта книга пылилась на моей книжной полке словно вещи в мрачном трансильванском замке графа Дракулы. Нечитаная и забытая. Только сейчас, когда я немного перестала прислушиваться к странным шорохам в вечернем доме и разогнала мурашки на своей коже, я поняла, что могла бы всё это испытать на два года раньше.

Эта книга - просто инъекция адреналина. Сердце бьётся чаще, когда читаешь о ночных похождениях графа-кровопийцы, и одновременно с этим замедляется дыхание и в душу закрадывается тоска, потому что у героев-охотников на вампира не всегда всё получается.

Несмотря на то, что Брэм Стокер не был первым, кто выбрал вампира в качестве главного персонажа, он своим романом, несомненно, надел ему на голову корону. Граф Дракула стал королём вампиров в литературе. Существует такое множество экранизаций романа (ни одну из них я не видела, дабы не испортить впечатление от книги), да и костюмчик графа Дракулы весьма популярен на хэллоуинских вечеринках, тем не менее, я плохо представляла себе его сущность. Именно поэтому захотелось обратиться к «первоисточнику» Стокера. Граф-кровопиец оказался очень зловещей фигурой, а кроме того, беспощадной и сверхъестественно сильной. Очень долгое время я сомневалась, можно ли вообще одолеть эту нечисть. Даже Ван Хельсингу - образованному и умному специалисту по оккультизму. Этот голландец, к слову сказать, стал моим любимым персонажем в романе. В нём нет эмоциональности и поспешности его молодых друзей Артура Холмвуда, Квинси Морриса и Джона Сьюарда. Он немногословен, но если и говорит, то очень мудро. Он образован и умён, но, тем не менее, не высокомерен. Казалось бы, именно он должен был стать главным истребителем тёмного графа, но идея романа такова, что только объединив усилия таких разных людей, можно найти спасение от зла, уже переместившегося из родной Трансильвании и запустившего свои острые зубы в шею Лондона.

Атмосфера романа просто потрясающая! Полная луна, воющие псы, летучие мыши, склепы и душевнобольные. Чеснок, распятие и молитвы. Всё что нужно для готического романа ужасов!

Напоследок хотелось бы отметить «трудности перевода». Я читала роман на английском языке, и мне сразу бросилась в глаза речь Ван Хельсинга. Он - иностранец в Англии, поэтому его английский не безупречен. Он допускает незначительные ошибки, меняет местами слова в предложении - всё как и бывает в речи того, кто иностранный язык выучил, а не говорил на нём с рождения. Мне вдруг захотелось сравнить оригинал с переводом и с большим сожалением я обнаружила, что столь чудесная лингвистическая особенность была напрочь утеряна в русском переводе.

I promise you that I will gladly do all for him that I can, all to make his life strong and manly, and your life a happy one. Now you must eat. You are overwrought and perhaps over-anxious. Husband Jonathan would not like to see you so pale, and what he like not where he love, is not to his good.

Обещаю вам сделать все, что в моих силах, чтобы он был здоров и мужествен и чтобы ваша жизнь была счастлива. А теперь съешьте что-нибудь. Вы слишком измучены и слишком взволнованы. Джонатану тяжело будет видеть вас такой бледной, вы должны пожалеть его, поэтому вы должны есть и смеяться.

А ещё у старика Сволса интересный говорок, но опять же в переводе не было предпринято никаких попыток это передать:

I be aud, and a hundred years is too much for any man to expect. And I'm so nigh it that the Aud Man is already whettin' his scythe.

..я стар и 100 лет — это для всякого человека слишком долгое ожидание; а мой конец уже так близок, что «Старуха» уже точит свою косу.

Из этого небольшого сравнения оригинала и перевода можно сделать вывод о том, что в английской картине мира Смерть мужского рода (the Aud Man), в то время как в русской Смерть всегда представала в образе старухи с косой.

В общем, прекрасная страшная сказка на ночь, несомненно заслуживающая быть перечитываемой ежегодно. Как раз где-нибудь в октябре, накануне Хэллоуина.

Остерегайся, ибо я бесстрашен и потому всесилен.
"Франкенштейн" Мэри Шелли

Каждый день что-нибудь читаю на английском, всякий имеет право на свои маленькие слабости и необычное хобби. Не в последнюю очередь потому, что это дает возможность быть в курсе интересных вещей, с которыми мир уже познакомился. а до русского читателя они дойдут еще нескоро, если вообще дойдут. Принцип, по которому выбираю , незамысловат как грабли: несколько любимых писателей, у которых прочту все + номинанты и лауреаты престижных литературных премий (эти по определению уже прошли через сито строгого отбора).

"Франкенштейн в Багдаде" из второй категории, книга иракского писателя Ахмеда Саадави о порождении мрака при небольшом участии дополнительных факторов: старьевщика Хади, соединившего части мертвых тел в гротескное подобие франкенштейнова монстра; души Хасибр Мухаммеда Джафара, оживившей тело; горячих молений вдовы Элишвы, не желающей признать потерю сына, что погиб на войне. Как бы то ни было, монстр "Как-его-там" (What`s-his-name) появляется, словно бы ниоткуда, на улицах Багдада и начинает уничтожать главарей криминальных группировок и коррумпированных чиновников, которые своими действиями губят страну.

По городу ползут страшные слухи о Какеготаме: пуля-де его не берет, а сила и быстрота нечеловеческие. В этом немалая доля правды, кое-какие части тела позаимствованы у талантливого преступника (руки-то, руки, помянт!). Однако вместо того, чтобы порадоваться появлению стихийного радетеля за простой люд, сограждане делают из него страшилку, на фоне которой родные бандюки и ворюги-чиновники выглядят белыми и пушистыми ("Говоришь, что все чиновники ворюги? Но ворюга мне милей, чем кровопийца").

А в конце даже Элишва. в доме которой Вотсхизнейм находит приют и убежище, покидает Багдад - познакомившись со своим внуком, названным в честь погибшего сына, она наконец решается продать семикомнатную квартиру и перебраться к младшей дочери в Мельбурн. И единственный, кто остается с чудесным монстром, ее старый облезлый кот Набу.

Роман многофигурный, с большой претензией на оригинальный микс лучшего из западного политического триллера и восточной фантазии, но книга оказалась скучна и претенциозна. Единственная линия, вызывающая сочувствие: Элишва-Вотсхизнейм. Остальное навевает тоску и немного стыдно. За автора, что навалял такую муть, за букеровских чтецов - что отобрали и допустили к номинации, за себя - что читаешь. Хотя может быть это просто не моя история, пафос уродливого мизерабля не близок мне, всегда ощущала себя привлекательной, даже и тогда, когда после аварии с двадцатью швами на лице была почище того чудища.

После четырехсот с лишним страниц описанной графомании сто с небольшим страничек Ремона Кено — просто глоток свежего воздуха. Даже в переводе (к сожалению, плохо читаю по-французски, и уж тем более не способна оценить в нем изящную стилистику такого замечательного лингвиста). Пусть "We Always Treat Women Too Well" (в русском переводе "С ними по-хорошему нельзя") — не такой шедевр, как "Зази в метро" и не шедевр вообще, да и, честно говоря, глубоко не мое чтиво. Там секс и насилие — мужчины, пожалуй, оценят больше (хотя я и не сторонник разделения литературы на мужскую и женскую — скорее на хорошую и плохую, а это, с моей точки зрения, литература хорошая).

Почему-то я думала, что этот роман должен быть более постмодернистким с его аллюзиями на "Улисса". Но даже восемь его персонажей, чьи имена заимствованы у второстепенных героев Джойса, — совсем другие люди. Еще в самом начале внутренний монолог Герти Гердл напоминает поток сознания Молли Блюм, но в остальном я не нашла параллелей (наверное, все же плохо читала "Улисса").

Вместо Джойса Ремон Кено мне здесь упорно напоминал Терри Пратчетта (цикл про стражу), т.е., правильнее было бы сказать, что Терри Пратчетт напоминал Кено, если бы я его не прочитала раньше. Любителям Дискволда Кено подойдет, правда, юмор у него черный-пречерный. :)