Рецензии на книги издательства «Весь Мир»

В книге излагается не собственно истории нынешнего государства Австрии, а более широко история австрийских земель, то есть история государств и политических образований на австрийских землях с древнейших земель до 2000 года. Это такой общий курс истории, но каким-то поверхностным я бы его не назвал. Текст насыщен информацией и достаточно подробно рассказывается о многих исторических событиях, явлениях и процессах.
Интересно, что примерно половину книги занимает рассказ о периоде с 1848 года и до настоящего времени, то есть это время правления императора Франца Иосифа I и, соответственно, период существования Австро-венгерской империи, Первой Республики, аншлюса и Второй Республики. Всего около 150 лет. Я, например, с историей Габсбургской монархии 16-18 века более-менее знаком, историю Австро-Венгрии знаю хуже, а об истории Первой и Второй Республики (она хорошо описана в книги, чтобы составить собственное представление) вообще мало что знал.
Отмечу еще, что я не знал, что австрийские земли перешли во владение Габсбургов во второй половине 13 века, а до этого их владетелями были Бабенберги. Габсбурги владели землями в Швейцарии, но были изгнаны оттуда при образовании Швейцарской конфедерации и, скажем так, осели на австрийских землях.
В книге много внимания уделяется истории жизни обычных людей и их сообществ (истории общества), а также вопросам истории культуры и искусства. Рассказывается об истории евреев в Габсбурской монархии, жизни женщин в средневековье, Реформации. А вот рассказов о войнах и "великих свершениях" там мало. Так что тем, кто интересуется европейской историей должно быть интересно.

Сюзанна Масси — из тех американских фанатов русской культуры, кому мы обязаны тем, что они явили миру Россию с человеческим лицом. Сюзанна осознала свою иррациональную страсть ко всему русскому еще в конце шестидесятых и немедленно приехала в страну своей мечты; она смотрела на нее взглядом, полным любви, внимательно подмечая все странности социалистического образа жизни, но при этом оставаясь совершенно очарованной Россией и живущими здесь людьми. По возвращении Масси написала книгу «Земля Жар-птицы. Краса былой России» — она до сих пор остается для американцев одним из важнейших источников представлений об истории страны, которую они в какой-то момент выбрали для себя в качестве главного политического оппонента.

В начале восьмидесятых противостояние между США и СССР достигло пиковой точки, и Сюзанна Масси несколько раз повторяет, что обе страны были необыкновенно близки к тому, чтобы объявить друг другу войну.

Звездный час Масси настал, когда к власти в США пришел Рональд Рейган, а СССР возглавил Михаил Горбачев. Как только между двумя странами был инициирован переговорный процесс, она стала консультантом американского президента, который в своих решениях опирался не столько на знания, сколько на интуицию. У того могло быть сколько угодно справочных материалов о России, но, выстраивая модель политического поведения, он обращался к актерскому опыту. Рейган, по наблюдению Масси, обращал внимание прежде всего на какие-то, казалось бы, не столь уж важные детали. Отсюда его знаменитая любовь к русским поговоркам. Именно Масси приложила немало усилий, чтобы остудить религиозный энтузиазм Рейгана, заставивший его возглавить крестовый поход против коммунизма. Русские тоже верят в Бога, уверила его Масси, и тем самым исполнила одну из важнейших миссий, какие только могут быть предназначены людям.

Автор обращается к теме, которая является едва ли не ключевой для понимания причины взрывных процессов в обществе: какую позицию в это время занимает церковь и почему ее авторитет, казавшийся до тех пор незыблемым, вдруг резко падает, а затем и вовсе уничтожается, как это произошло в России после Октябрьской революции. По его мнению, истоки кризиса, апогея которого православная церковь достигла к началу Первой мировой войны, были заключены в ее синодальном строе. Война вскрыла этот нарыв: «классовая» ненависть между высшим духовенством и низшим накалялась по мере увеличения тягот военного времени. В результате православная церковь приветствует Февральскую революцию и проводит радикальные внутренние реформы, которые включали в себя введение повсеместных выборов, в том числе высших иерархов.

Автор настаивает на том, что «кощунственные акции в православных монастырях, первые убийства священников и разграбление церковного имущества начались еще до прихода к власти большевиков». Он цитирует текст из газеты «Утро России», описывающий бунт монахов московского Данилова монастыря, которые «играют в карты, приводят в монастырский корпус женщин, пьют ханжу, ругаются и дерутся». Так, иеромонах Софроний, «руководитель всех бунтующих монахов, достал приспособления для перегонки денатурированного спирта и целыми днями пьяный валяется у ворот монастыря». Еще ведя военную кампанию против войск, возглавляемых адмиралом Колчаком, большевики решаются вскрыть мощи, и это «стало одной из самых успешных антиклерикальных и антицерковных акций за все время существования советской власти».

Православная церковь оказалась колоссом на глиняных ногах, а большевики — всего лишь теми, кто сумел воспользоваться этой ситуацией и подтолкнуть церковь в пропасть. Но падать туда она начала еще до их прихода к власти.

Вероятно, имя Юргена Хабермаса не столь известно широким кругам читающей публики, как например Хайдеггера, Ясперса или даже Теодора Адорно. Несмотря на тот факт, что он считается общепризнанным столпом немецкой послевоенной философии, а влияние его сочинений на умы современности трудно переоценить, истинно подобающей его деяниям славы не было и, по всей видимости, не будет. В России с данным философом знакомы еще меньше, чем в любой из европейских стран. До его учений мы еще не дошли просто потому, что не до конца сумели освоить весь предшествующий философский материал за последние тридцать лет. Изданий его сочинений практически нет, исключение составляют несколько политических работ и статей. Одной из по-настоящему редких книг является рассматриваемый "Дискурс о модерне". Ее действительно стоит найти и прочесть всякому человеку, хотя бы в минимальной степени интересующемуся вопросами философии. И тому есть несколько причин.

Начать стоит с того, что Хабермас является мыслящим теоретиком, так или иначе существующим в философском дискурсе постмодерна, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Современный мудрец должен быть великим мастером по анализу прошлых философских течений, гениальным интерпретатором, строгим академиком и в то же время оригинальнейшим творцом, умеющим заново переоткрыть любую философскую систему. Собственно говоря, сейчас философия и не представляет из себя, по сути дела, ничего иного как попытку настроить грамотную логистическую цепь из разнообразнейших исторических концептов, которая позволила бы понять и уяснить нашу ненормальную действительность. В этом отношении философия, конечно, идет в ногу со временем - ту же тенденцию мы видим повсюду, в области живописи, художественной литературы, кинематографа, везде и всегда нам предстает одна и та же картина ремейка, ремастеринга, ребута, а иногда даже попытка настоящего ренессанса.

Но как бы то ни было, жить в стихии повторения - это своеобразный рок, который тяготеет над современностью. Конечно, есть и в наше время по-настоящему великие философы, значение которых еще не оценено по достоинству в исторической перспективе. Таков, например, Делез, сумевший поднять принцип переосмысления на совершенно новый уровень и некоторым образом преодолеть его, показав, что за стратами бесконечного интерпретирования еще теплится зерно чистого творческого акта, способного породить новую онтологию современности, которая была изложена им в дилогии "Капитализм и шизофрения" (к слову, точным аналогом Делеза от мира кино мог бы выступить Тарантино, способный возрождать из пепла целые жанры путем их постмодернистского переосмысления).

Что же касается Хабермаса, то это в куда большей степени философский ремесленник, а не творец, но это нисколько не умаляет его достоинства, а скорее наоборот, делает ему честь, т.к. он является безукоризненным профессионалом своего дела. Сама по себе его философия также является компиляцией из разнообразных течений прошлого с изрядной долей актуальной политической проблематики, добавлением экономических теорий и утопии социального равенства. Как и для основной массы современных мыслителей, для сочинений Хабермаса в принципе характерня сильная политическая окрашенность, которая по традиции оказывается гласом вопиющего в пустыне, что понял и сам мыслитель после глубоких разочарований в майских протестах 1968 года, роста глобальной политики и развязывания экономических войн от начала семидесятых до наших дней. Поэтому сама по себе его аутентичная концепция мира возможна не столь интересна как лекции, прочитанные им с чисто научной точки зрения относительно истории философии в принципе.

В книге о модерне Хабермас проявил себя не только как блистательный знаток философских дискурсов двадцатого века, но и превосходный учитель, а также объективный интерпретатор ситуации современности, которая берет свое начало как раз в начале двадцатого века. Автор пытается в некотором роде связать воедино тот дух времени, в котором мы все неожиданно оказались и понять его причины. Аксиомой тут является тот факт, что так называемый модерн, да собственно и постмодерн - абсолютно аутентичная, радикально аутореферентная система смыслов, которая призвана объяснять сама себя, исходя, опять же из самой себя, но при этом отталкиваясь от "другого" - будь то ностальгическое, романтическое прошлое или научно-фантастическое, утопичное будущее. В первую очередь, Хабермас очерчивает это идеологическое поле, ограничивая его рамками конца девятнадцатого века (нараспашку ворота модерну распахнул конечно же Ницше) вплоть до бескрайних временных горизонтов будущего, ибо далеко не определено - придет ли на смену данной формации другая или мы вечно будем крутиться в постпостмодернизмах, все дальше и дальше уходя от смыслового центра.

Однако основную часть сочинения составляют разборы великих философов двадцатого века. Возможно, данную книгу даже стоит найти, купить и поставить в свою личную библиотеку на не самую дальнюю полку, потому как краткий разбор и резюме философских дискурсов и составляет главную прелесть данного сочинения. Не в каждом учебнике по философии, философской энцилопедии или словаре можно в столь сжатом виде встретить сложнейшую идейную концепцию бытия, уходящую корнями в основы экономических, религиозных ,социальных отношений двадцатого столетия нашей эры. Безусловно, для некоторого общего понимания картины, читатель уже должен быть подготовлен хотя бы в части базовых сведений об основных философских течениях и экзистенциальном крахе человека во времена мировых войн. Хотя степень и уровень подготовки для самого Хабермаса не имеют никакого значения, потому как любую концепцию он объясняет с нуля - прослеживая истоки ее зарождения и заканчивая критикой ее слабых мест с точки зрения вечности.

В книге разобраны наиболее интересные и яркие мыслители прошлого, продолжающие оказывать огромное влияние на интеллектуалов по всей планете до сегодняшнего дня. Начинает Хабермас с завершения или вернее сказать закругления западной философии Гегелем, продолжает революцией сознания Ницше, исследуют сумерки и забвение Бытия в философии Хайдеггера, доходит до границ свободы с Фуко и Батаем, наконец заканчивает на различных концептах нашего времени, абсолютно превалирующая часть которых, по сути, не выдерживает никакой критики. Видно, что каждый из мыслителей преподносится с большим пиететом и глубочайшим пониманием. Одно из величайших преимуществ Хабермаса сравнительно с коллегами состоит в его умении подбирать правильные слова, употреблять такие обороты и метафоры, которые позволяют точнее проникнуть в смысл сказанного и прозреть его взаимосвязь с целым. Стоит отметить, что Хайдеггер или Делез, например, вовсе не смогли уместиться в современную лингвистику и вынуждены были прибегать к помощи словесных новообразований, которые хоть и помогли понятиям избежать силков определенности, но в то же время породили массу вопросов. Хабермас, можно сказать, обратно дешифровал эти концепты в общеупотребительную лексику, также ретроспективно интегрировав их в общую картину мира.

Резюмируя, можно сказать, что книга Хабермаса достойна внимания как представительница философии постмодерна - в ней можно найти не только превосходное владение словом, общую смысловую картину происходящего, но еще и блестящую разработку основных идей двадцатого века и все это на русском языке. Для современности это, пожалуй, даже слишком хорошо, чтобы быть истиной.

Печально, что нидерландцы изучают собственную историю по таким учебникам. Хотя, может, это особенности моего восприятия истории, отличное от современного европейского.

Тут ведь дело в акцентах. Автор рассказал много, да все не о том. Много места в начале книги уделено полумифическим батавам. А золотому веку Нидерландов практически не уделил внимания. Ему будто бы стыдно за эту часть истории страны. О тюльпановой лихорадке ровно два предложения. О колониальной политике чуть больше, но тоже все как-то мимо.

Зато много сказано о политической борьбе второй половины двадцатого века. О мультикультурализме, который не удался, но вроде и так сойдет. Упомянута война в Югославии, ведь там участвовал доблестный контингент из Нидерландов!

В общем, из маленькой детской книжки Назаркина я узнал о Нидерландах больше, чем из этой книги маститого (по титулам) автора. Печально.

Удивительно, как сбит фокус российского общественного сознания. Телевизор кормит нас вечной Украиной, бездуховной Гейропкой и злобными Штатами (к коим ситуативно примешиваются Турция, Польша, Литва, Израиль и далее по списку, в зависимости от текущей политической ситуации).
С другой стороны, либеральный дискурс крутится вокруг гендера, прав меньшинств, новой волны феминизма и всего того, что в условно консервативном лагере принято называть презрительным словом "повесточка". Во всех других случаях просто ругают Путина.
А вместе с тем намного более важная для нашего общества проблема буквально лежит на поверхности - это тема глубокого неравенства. Поэтому любые подобные работы буквально на вес золота, несмотря на то, что исследование было провдено в 2013 году, по нынешним меркам просто в другой жизни, где не было Крыма, войн на Донбассе и в Сирии, санкций и контрсанкций и конечно же пандемии COVID-19 (кстати, прививайтесь: автор это сделал и всем читателям горячо советует).
В целом, книга представляет собой цикл статей, собранной в одной книге институтом социологии РАН при финансовой поддержке немецкого Фонда Фридриха Эберта - отличная такая заявка на получение статуса иноагента.
Сама по себе книга небольшая (300 страниц), но ёмкая: авторы добросовестно исследуют феномен бедности в России, структуру бедности, досуг и протестный потенциал бедного населения, его сравнение с бедностью в других странах. При этом имеется достаточно большой объём ссылок на источники, имеется большое количество статистики, сведённое в удобные таблицы, графики и диаграммы.
Если говорить о содержании, то авторы фиксируют тревожные тенденции. Несмотря на действительно резкий рост небедного населения за 10 лет с 2003 по 2013 годы, само качество бедных стало хуже: они меньше вовлечены в общественную жизнь, меньше занимаются саморазвитием, происходит потеря средств и факторов производства, которое компенсируется всё возрастающей долговой нагрузкой. Вместе с тем разобщённость, апатия и стремление сохранения status quo не позволяют протестному потенциалу развиться в некую структурированную форму: авторы отмечают падение забастовочных акций.
Помимо прочего, нарастает и общественный антагонизм: бедные всё чаще подвергаются стигматизации, а бедность становится порицаемым общественным явлением, всё большее число россиян полагают, что бедные стали таковыми из-за собственной глупости, лени, наркомании и алкоголизма. Но это далеко не так!
В бедность часто сваливаются из-за наличия иждивенцев, потери трудоспособности, низких зарплат (в России велико число работающих бедных) и слабых перспектив будущего. Многие бедные воспроизводят таких же бедных.
Кроме того, авторы развенчивают миф о том, что в России жить бедно, но весело. Психоэмоциональный фон жителей сытой и благополучной Скандинавии кратно выше, чем в нашей стране. Это объясняет самый высокий в Европе уровень [Роскомнадзор] в нашей стране.
Ещё авторы указывают на такую особенность бедности в нашей стране, как её многоукладность. Если в республиках Северного Кавказа с его преимущественно аграрным населением развита доиндустриальная бедность, то в геттоизированных мигрантских районах городов процветает бедность индустриальная, бедность мигрантов, пытающихся вписаться в новую для себя общественную жизнь. Для крупных городов характерна бедность постиндустриальная, связанная с автоматизацией многих процессов, потерей уровня достатка и невозможности вписаться в новую реальность.

Таких работ очень сильно не хватает, и почему-то я не видел подобных сборников по более поздним годам, хотя тема действительно очень важная, но она почему-то отходит на очень дальний план в медиа.

Ну и напоследок, почему 4, а не 5. Чисто проблема издательства: почему-то книга получилась с браком, некоторые строки в книге просто не пропечатаны. Не скажу, что там нечто принципиальное, но общее впечатление смазано.

Монография английского антрополога и историка Джека Гуди посвящена, как прекрасно видно из названия и из русскоязычной аннотации, присвоению коллективным Западом всего хода исторического процесса и, следовательно, достижений и изобретений. Удивительно, но только недавно мне на глаза попалась работа Гуди, хотя почти 4 года придерживаюсь, в основной идее автора, аналогичных взглядов и активно их высказываю на просторах сети Интернет. Ну а теперь давайте перейдем к рассмотрению непосредственно монографии, написанной в 2006 г. Постараюсь обойтись, насколько это вообще возможно с учетом заголовка и русскоязычной аннотации, без спойлеров.
На протяжении всей книги автор последовательно критикует европоцентристский подход в исторической науке и массовом сознании, установившийся в XIX в. и продолжающий доминировать в работах современных западных историков. Гуди отмечает, что такие крупные специалисты, имеющие большую армию последователей, как Карл Маркс и Макс Вебер сконструировали типичные европоцентристские концепции (например, «азиатская исключительность» Маркса, различные периодизации истории и т.д.). Даже уважаемые в среде историков Фернан Бродель и Джозеф Нидем, сделавшие так много для отхода от европоцентризма, не избежали, как выражается автор, ловушек этой установки. Работы всех вышеуказанных авторов Гуди подробно разбирает, посвятив позициям каждого из них по отдельной главе. К сожалению, приходится констатировать, что и в современной российской историографии и представлениях «обывателей» до сих пор именно данный подход господствует, особенно применительно к колониальной политике Российской империи. Гуди справедливо признает этноцентризм необходимым условием личной и национальной идентификации, присущий любому человеческому обществу, однако отмечает, что со времен Промышленной революции XVIII в. европоцентризм переходит в крупномасштабное агрессивное наступление, резко противопоставляя себя «малым народам», «варварам», «хищникам» и т.п. Именно к периоду после начала Промышленного переворота, в который последовала масштабизация колониальной экспансии коллективного Запада, автор относит процесс навязывания остальному миру так называемых «европейских ценностей», о которых мы поговорим ниже. А также конструирование ложных концепций (не последнюю роль в их создании и распространении играли философы, например, Кант, Гегель и др.), призванных навеки «закрепить» в умах образованного и подрастающего поколения идей о постоянном, с доисторических времен, превосходстве европейцев над остальными народами, которых всему нужно учить и, естественно, учителем должен выступать коллективный Запад. Как справедливо отмечает Гуди, фашизм и нацизм – прямое следствие данной целенаправленной политики, начавшей свой разрушительный разбег в далеком XVIII в.
Обратимся теперь непосредственно к содержанию работы. Как можно видеть из названия, Гуди говорит о присвоении коллективным Западом истории и исторического процесса. Так что же, по мнению автора, украли европейцы? А они похитили и выдали за только им принадлежащие такие институты как: демократия, феодализм, капитализм, гуманизм, свобода, индивидуализм, университет, благотворительность, а также многие присвоенные технологии. Применительно к последнему автор недоуменно восклицает: «Трудно понять, каким образом изобретения, заимствованные у других стран, могут быть проявлениями западноевропейского мышления». Не буду вдаваться в обширный пересказ, чтобы не лишать Вас удовольствия ознакомления с монографией Джека Гуди, просто констатирую, что, по мнению автора, ни одно из вышеуказанных явлений не присуще только коллективному Западу, а заимствовано ими у более развитых государств коллективного Востока и Северной Африки, а некоторые основные даже бесписьменным народам Африки. Все свои тезисы Гуди убедительно аргументирует. Вообще, если упростить, то весь ход исторического процесса, по Гуди, напоминает жизнь всего лишь трех поколений людей одной семьи, с вечной проблемой "отцов и детей". Т.е. коллективный Восток (Китай, Индия, Малая Азия, Ближний Восток и Северная Африка, а также исламский юг Испании) очень долгое время "воспитывал" своего сына – Запад: с XVI в. до н.э. до XVI-XVII вв. н.э. научили письменности, подарили им алфавит, различные виды наук и образование (школы и светские университеты), различные технологии для ведения сельского хозяйства, военного дела, производственные технологии (механические станки, водяные и ветряные мельницы и т.д.), торговле, демократии и капитализму. Запад, как типичный трудный подросток, в это время постоянно сбивался с пути (например, "темные века" с V по XI-XII вв.), но коллективный Восток (в это время, мусульманские государства, заимствовавшие некоторые изобретения у Индии и Китая), как заботливый отец, регулярно помогал вставать на ноги, сходить с неверного пути: восстановил их экономику (торговлю), военное дело, промышленное производство (механизация), науку (книгопечатание, бумага, знания) и светское образование (в XII в. Запад скопировал организацию и сущность медресе под наименованием "университет"; как минимум можно выявить 15 основополагающих сходств медресе и университета), и т.д. Конечно, иногда приходилось пороть Запад, чтобы он образумился: арабы, монголы и турки. Но именно от них, после порки, Запад многое перенял (светскую литературу, в том числе любовные романы, огнестрельное оружие, компас и т.д.). В XVII-XVIII вв. Запад начал жить самостоятельно, пользуясь полученными от отца-Востока знаниями, технологиями и опытом. В годы Промышленного переворота сын-Запад встал на ноги и начал "бунтовать", пойдя против отца, а в XIX в. путем "колонизации" сын-Запад разрушил/убил отца-Восток, считая, что он, Запад, лучше и "цивилизованнее", а Восток какой-то неправильный, "варварский". В XX в. Запад, сам став отцом, начал учить своего сына-Восток самыми жестокими методами, а не такими мягкими, как его самого воспитывали. Так как монография Гуди написана в относительно далеком 2006 г., то можно несколько расширить картину: в XXI в. сын-Восток подрос и начал "бунтовать". И так как от отца-Запада он видел только жестокость и разрушения, то и по отношению к Западу Восток стал действовать жестоко, что мы можем наблюдать на протяжении всех прошедших лет XXI в. К слову, Российская империя была полноправным членом коллективного Запада, проводя по отношению к "малым народам", аналогичную политику и, самое главное, думая точно таким же образом. И только приход к власти большевиков спас современную Россию от многих межэтнических проблем, присущих современному коллективному Западу.
Отдельно стоит отметить, что автор не только говорит о прошлом, но и о настоящем (от окончания Второй мировой войны, когда коллективный Запад сам стал формально следовать так называемым «постоянным европейским ценностям» до 2006 г., когда была написана книга). В 9-й главе Гуди уделяет немало места современной ситуации и приходит к неутешительному выводу, что сейчас такие понятия как «демократия», «гуманизм», «права человека» и «свобода» существуют только «на бумаге» и в речах разного сорта политиков, использующих их направо и налево против неугодных лиц и государств, но сами им не следующие. И это привело к окончательной дискредитации всех этих терминов. А сама современная форма власти, голословно объявляемая «демократией», таковой не является. Потому что с профессионализацией политики прямое реальное участие человека в выборах и при принятии решения нивелировано. Как человек, проведший 3 года в лагерях для военнопленных в фашистской Италии и нацистской Германии, Гуди особое внимание уделяет многочисленным нарушениям США и Великобританией Женевской конвенции по отношению к пленным иракцам и афганцам. При этом пишет, что в фашистских и нацистских лагерях его права как военнопленного «вполне соблюдались». В указанной главе автор приводит многочисленные примеры деятельности псевдодемократических государств Израиля, США и Великобритании. Особо категоричен Гуди к Израилю, поступающего с подконтрольным ему арабским населением точно также, как поступали нацисты, физически уничтожая все население неугодных населенных пунктов. Вот только применительно к нацистам их поступки на Нюрнбергском трибунале признали военными преступлениями, а действия Израиля ни одно самопровозглашенное "демократическое" государство не осудило, не говоря уже о более решительных и действенных формах протеста. Не обходит вниманием Гуди и так называемую «положительную дискриминацию» (особенно гиперболизированная в 2020 и 2021 гг.), когда одна категория ранее так называемого «угнетаемого» населения (женщины, темнокожие и т.д.) получает существенно больше прав и преимуществ, чем другие. Автор справедливо называет ее «квазидемократической» техникой. Вообще указанная глава обязательна к прочтению для всех малолетних (не только по возрасту, но и по другим критериям) певцов о «свободе, равенстве, братстве и демократии» на Западе.
Не лишена монография и тонкого юмора. Например, критикуя тезис Норберта Элиаса о том, что с развитием цивилизации уменьшается количество насильственных преступлений, так как люди начинают уважать друг друга и становятся культурными, пишет: «в то время, когда он писал свои книги, нацисты уничтожали евреев по всей Европе, щелкая каблуками и пользуясь носовыми платками самым «приличным» образом». Говоря о демократии и свободе, как чисто европейских институтах и постоянных ценностях, Гуди подтверждает, что пальма первенства в их изобретении принадлежит Европе, но только на уровне придумывания этих слов. Или эпизод с приехавшим к нему другом из Ганы, которому Гуди показал работу фабрики изнутри. Удивленный условиями и характером работы ганец прямо заявил, что у них в обществе у рабов куда как больше свободы, и они работают в более мягких условиях.
Подводя итог прочитанной монографии можно смело констатировать, что она по новому позволяет взглянуть на ход истории, а не в духе навязанном европоцентристами XIX-XX вв. И ладно бы Гуди делал голословные заявления, но он большое внимание уделяет аргументации своей точки зрения и, надо признать, она убедительна. Рекомендую «Похищение истории» Джека Гуди к обязательному прочтению, а для политиков, особенно западных, она должна стать настольной книгой, чтобы обезопасить мир от поступков, наворотивших дел в XIX-XX вв. и наконец-таки отказаться от неонацистской политики, прикрывая ее словом «демократия», не только на словах, но и на деле.