Рецензии на книги издательства «Терра-Книжный Клуб»

Кажется, что может быть проще Филиппин: экзотические пляжи, развивающийся туризм, локалы внутри страны.
Кажется, что может быть сложнее Филиппин, которые на протяжении полутысячелетия переходили из рук в руки между колонизаторами, и местная культура не успевала приспосабливаться к постоянным изменениям, создавая внутри себя причудливые изгибы и "коллаборации".
Как ни удивительно, но века христианства добавили, конечно, прихожан в церкви, но смешения с местными культами практически не произошло на уровне веры. Где-то что-то вмешалось от христианства в язычество, но, судя по книге, филиппинцы или с крестом на шее, или плюют через левое плечо - никак не вместе.
Хочется сказать, что книга совсем не об этом, а об истории жизни и смерти девушки Нениты Куген. То ли умерла, то ли еще ходит. То ли отвратительная девчонка, то ли благоуханная святая. Главный герой то ли узнает, что с ней произошло, то ли борется с тенями своего прошлого. Но книга как раз об этом: мы погружаемся во внутреннюю кухню Филиппин, обходя, к сожалению, интересные детали быта.
Начало книги было довольно бодренькое: любительское расследование между своими. Но постепенно различия обозначаются резче, погода ухудшается, и ливень смывает все, не деля все на прошлое и настоящее. Исчезают семьи, погибают люди, трещит по швам многолетняя дружба.
Не могу сказать, что книгу было читать интересно: слишком далека от меня идея подобных верований. А копий в религиозных спорах на протяжении книги было поломано немало - хватило бы собрать небольшой крестовый поход. В конце уже стало неважно, жила ли вообще девушка, была ли пещера: все смешалось, и политик сам подносит митингующей против него молодежи кофе.
Среди бесконечных религиозных диалогов у меня затерялась собственно атмосфера страны, а ведь экзотику так легко не упрятать внутрь, но автору отлично это удалось.

Читать в разгар жары историю про морозы и снегопады - странное удовольствие. Но если это история про брата Кадфаэля, то на сочетание погоды на страницах книги и за окном можно не обращать внимания. В этот раз автор предлагает нам не столько детектив, сколько что-то похожее на рыцарский роман. Но без монастыря и брата Кадфаэля дело не обойдется. Правда, в этот раз местом действия становится не уже привычный Шрусбери, а Бромфилдская обитель.
Динамику в этот раз обеспечивают брат и сестра Хьюгонин, которые бежали из Вустера. Происходящее немножко напоминает стихотворение про гнома и дом, когда "гном пришел - дома нет, дом пришел - гнома нет". Но здесь история несколько более развесистая и в части перемещений героев, и в части спутников и компаньонов. Ну и окрестные леса оказываются далеко не тихим местом - разбойники не просто шалят, а беспредельничают. Гоняться за разбойниками придется помощнику шерифа графства Хью Бернигару. А брат Кадфаэль будет заниматься тем, что у него получается лучше всего: лечением раненого монаха, ради чего, собственно его и пригласили, и поисками убийцы девушки, найденной во льду ручья. Все при деле.
Расследования как такового здесь практически нет. Да и брат Кадфаэль присутствует приблизительно половину книжного времени. Значительная часть истории посвящена поискам детей Хьюгонин, а ближе к концу дело доходит и до разбойников. В итоге получается многоплановое повествование, где все линии так или иначе связаны друг с другом. Немножко детектива, чуть-чуть романтики, много рассуждений о возможностях человека и божьем промысле, которые, тем не менее, не выглядят морализаторскими, и капелька чуда под Рождество. Пожалуй, в этой истории очень ярко проявляется дух рыцарского романа, поскольку она практически вся посвящена понятиям долга и чести. И, несмотря на все напряженные моменты, это все то же уютное чтение, что и другие истории про брата Кадфаэля. Удивительно, как этот персонаж умеет приносить спокойствие и умиротворение практически в любую ситуацию. Хорошо, что впереди у меня еще много историй.

Дяченко как всегда, добираясь до самой сути человеческой, рвут в клочья души героев и душу читателя, создавая из лоскутов нечто прекрасное или ужасное, но всегда удивительное. Этот авторский дуэт стоит особняком в жанре, их фэнтези не просто развлечение, но всегда психологическая драма и испытание. Даже те их произведения, которые мне не понравились, заставляют копаться в себе и примерять на себя непримеряемое, что уж говорить о тех, что понравились...

Пара влюбленных, сбежав от всех и проведя в глуши ритуал тайного бракосочетания, попадают в сети к воплощенному ужасу, от которого не уйти, не спастись. Монстр оставляет девушку в заложниках, но отпускает парня и ставит ему условие: привести взамен девушки женщину с весьма размытыми приметами. Найти по таким приметам невозможно. А срок - всего пара месяцев до захода за горизонт звезды Хота. И делай что хочешь, но приведи, иначе любимая умрет.

Парнишка, преодолевая себя, пройдет путем немыслимых испытаний, но тяжелее всего будет решить, можно ли отдать чужую жизнь взамен жизни жены. Легче свою жизнь отдать и не выбирать ничего, и не идти никуда, и не ломать израненную совесть, чем вот так отвести чужого человека на смерть. Но тогда умрет жена. И невозможно выбрать, и осуществить почти нереально, и себя ломать ради цели мучительно, и все ниже, ниже звезда Хота...

Параллельно с этим рассказывается история спасенной с поля боя девочки, её взросления в консервативной семье, где обычаи в отношении женщин и брака довольно строги. Истории конечно связаны между собой, примерно в середине станет понятно, как именно. Девочкина история тоже вызывает множество эмоций. И первая из них - жалость. Жалко женскую жизнь и женскую судьбу, в еще недалеком прошлом бывшую реальностью. Когда девочек растили все равно как скот на разведение: достигла первой зрелости- выдается замуж - рожает детей одного за другим. Смерть, болезни, войны и даром не дающийся хлеб насущный создавали условия для строгой регламентации жизни и брака, когда просто выжить, оставить потомство и прокормить его было куда важнее счастья. Хорошо, что выжили. Плохо, когда правила, в которых тогда был смысл, переносятся дальше, где уже нет такой необходимости, а один вред и изломанные судьбы. Сколько поколений прожило так, ради того, чтобы потом когда-нибудь их потомки, мы то есть, могли создавать семьи по любви, рожать детей сколько хочется и когда хочется, или не рожать. Это сейчас у нас есть выбор.

Как прекрасно и удивительно реализована здесь тема жизни и смерти, тема жестокости мира. Главный герой, не слабый парень, всю историю танцующий по краю смерти, после того, как ему пришлось помогать повитухе с родами, пребывает в шоке и не может понять: Как?? Как земля до сих пор может быть населена, если одна человеческая жизнь дается таким трудом и такой мукой?? Как могут полководы тысячами губить на поле боя людей, если каждого из них вот также рожала женщина? Каждого! Рождение человека - это великое чудо. Каждое рождение - это смертельный риск. И такая жестокость мира при этом, как буд-то люди вырастают с легкостью груш на деревьях. Как это сочетается, как это существует вместе?? И почему женщинам, предназначенным для тяжелого, опасного и многократного труда по рождению новой жизни, отказывается в праве испытать любовь и счастье.
Помимо увлекательной и драматичной фэнтези-истории, вся книга словно манифест о том, какая великая ценность Жизнь. Какое огромное и сложное счастье - Любовь. И
основа основ в человеке и мерило всего - его Совесть.

Очень милая и добрая книга. В своем детстве я очень такие любила читать. Она написана простым языком и представляет сборник заметок. Несколько мини-рассказиков относятся к тому или иному обитателю зоопарка. Сквозного сюжета тут нет, объединяет их место действия Московский зоопарк. Доносятся отголоски событий снаружи, мелькают люди, но основное внимание на питомцев, а их хватает: от маленького медвежонка, до большого кондора. И всем им достается тепло, забота и внимание от сотрудников зоопарка. Они отвечают тем же, или совсем не принимают, боятся сородичей и дружат с другими созданиями, совсем на них не похожими, сбегают и шкодничают. Что понравилось - это то, что героев не очеловечивают, не пытаются судить по людским меркам. А просто принимают их такими какие есть и любят. И если хорек хищник, то не стоит ругать его за охоту на птиц. Именно человек должен позаботиться обо всех и обезопасить птиц от него, и это совсем не значит что хорьку придется плохо.
Удивительно добрая и теплая книга от тех кто любит животных и для тех, кому это хоть немного интересно. Она интересна не только для детей, но и для взрослых, и время над этими историями не властно.

Лухманова «Девочки»
Сначала рассказывается о домашней жизни с нянями, родителями и тремя старшими братьями. Поразительно суха и сдержанна мать, даже маленьких детей заставляет говорить с ней по-французски.

2-я часть – жизнь институток предпоследнего и последнего лет обучения. Среди учителей и девочек есть весьма колоритные персонажи. Учитель естествознания и физики шутит с ученицами, знает их прозвища, по просьбе неподготовившихся к уроку не вызывает их, но не забывает и спрашивает в следующий раз.
Очень спокойно автор пишет о разного рода обмане, который был в ходу в институте. На рождественский бал каждой ученице разрешается пригласить кавалера, но только знакомого и только одного. Это правило ухитряются обойти: девочки расспрашивают друг друга, у кого есть кузены, братья и их друзья подходящего возраста. Те, у кого нет пары, записывают в список приглашённых рядом со своим имя незнакомого кавалера, тренируются отвечать, кем он им приходится, и договариваются, как узнать друг друга: по цветку в петличке. А во время публичного экзамена в присутствии высокопоставленных лиц вызывают только отлично знающих предмет.

В институте был введён курс педагогики, но обучение продолжает строиться на зазубривании. Одна из девушек, которая после выпуска идёт в гувернантки, так и говорит, что собирается учить своих новых воспитанников всё тем же методом.

Несмотря на то, что есть в мирке института место и несправедливости, и спеси, вся часть об институте читается как светлое воспоминание о безмятежной юности.

Водовозова «История одного детства»

Первая часть, описание детства и жизни в небогатом поместье до поступления в институт, - настоящий кладезь для тех, кто любит читать о помещичьем быте 19 века. Семья Елизаветы Водовозовой была очень многодетной – у неё было 11 братьев и сестёр, семеро из которых умерли от холеры. Погиб от этой болезни и отец, так что мать осталась управляться с хозяйством. Надо сказать, эта женщина вызывала восхищение, пока не заходила речь о её детях: она честна, справедлива, трезво воспринимает ситуацию, в которой оказалась семья, и постоянно занимается хозяйством. Но в отношении детей… чего стоила её насильная выдача замуж дочери за человека с проблемами с головой, причём совсем не богатого.

Очень занятны рассказы и о других помещиках, живших по соседству, - дяде Елизаветы, от которого сбежала его возлюбленная-крепостная, оттого что он не захотел на ней жениться; о жестоком управляющем другого дяди, в поместье которого мать также взялась наводить порядок; о трёх сёстрах – старых девах, которых проучили за жестокость их же крепостные; о крёстном Лизы, который питал слабость к сильным ароматам, всё у него в доме было надушено.

В целом – интересные бытовые зарисовки насчёт того, как люди жили и какие вообще были среди них оригиналы.

Вторая часть – о жизни в институте. Водовозова куда подробнее, чем Чарская и Лухманова, рассказывает о жизни и порядках в институте: на что нужно было тратиться воспитанницам, чему их учили, что они ели, почему не любили ходить в церковь. Романтизировать обучение в Смольном не получится: знаний воспитанницы толком не получали, обучение гуманитарным предметам сводилось к зубрёжке и переписыванию, из рукоделия и домоводства не учили ничему новому, чего бы уже не умела девушка. Вообще в институте царила показуха.

Перед приемом высоких посетителей на первые места начальство помещало красивых воспитанниц. Они же должны были танцевать в первых рядах перед ними на балах. Выпускные публичные экзамены были у нас пустой формальностью. Каждая институтка знала, что ей придется отвечать. Сочинение писали заранее, учитель поправлял его, и оно зазубривалось слово в слово. Эти выученные наизусть сочинения и задавались нам на публичных экзаменах.
Жизнь для выставки, жизнь напоказ так въедалась в наш характер, что мы учились только для хорошей отметки, поступали хорошо только тогда, когда надеялись получить похвалу.

Главными добродетелями, видимо, считались послушание и смирение, потому что Елизавету начинают называть «отчаянной», когда она из протеста против несправедливостей классных дам смеет в лицо указывать на несправедливости.

Бывало, тащит она меня к доске в наказание за громкий разговор.
— Вам не дозволено вырывать у нас рук, — говорю я дерзко.
— Будешь стоять у доски два часа;
Но я, смотря ей прямо в лицо, отвечаю:
— Завтра скажу учителю, что вы не даете мне учиться.
«Служба» «отчаянной» была очень тяжелой. Меня наказывали почти ежедневно. Классные дамы переменили ко мне отношение и преследовали за каждый пустяк. Подруги же пользовались моей «отчаянностью», доставляя мне массу неприятностей.
— Сбегай в нижний коридор, попроси сторожа купить мне хлеба, — обращается ко мне какая-нибудь из подруг.
— Да ведь только что Тюфяева спустилась по лестнице.
— Какая же ты «отчаянная», если боишься всего.

С подругами, как принято у них было называть одноклассниц, отношения особо не описываются, возможно, они не сложились, ещё теми манипуляторшами они предстают.

Много внимания в этой части книги уделено фигуре Константина Дмитриевича Ушинского – педагога, который ненадолго появился в институте, но взглянул на обучение девушек с новой, более современной точки зрения. Он заменил преподавателей-поклонников зубрёжки новыми, не боявшимися диалога с учениками (что, кстати было запрещено до появления Ушинского), ограничил влияние классных дам, например запретил им читать письма, адресованные воспитанницам; создал небольшую библиотеку художественной литературы, поскольку институтки не читали ни одно произведение полностью; ввёл в программу естествознание и физику, которые должны были преподаваться с помощью экспериментов, моделей, приборов.

Чтение лёгкое и занятное, рекомендую тем, кому нравится читать о повседневной жизни, нравах и порядках людей середины 19 века.

После десятка прочитанных книг я возвращаюсь к началу. Мне кажется, это самая маленькая книга плоского мира. Мне кажется, это самая не структурированная книга плоского мира. Начиная с того, что это единственная книга, где есть главы и заканчивая тем, что с дословных повторов начинаешь ловить себя на лёгком безумии. И да, наверное, это самая безумная книга плоского мира. В попытке впихнуть в один крошечный том географию, религию, политику, магию нового мира, привязать её к теории множественности вселённых и не забыть про мега-динамичный сюжет. Плюс ко всему - это первая взрослая книга Терри. Ему удалось. Если бы нет - мир был бы лишён целой оригинальной вселенной. Да, это вселенная стоит на спине стеба, сарказма и столетней опыта фэнтези. Но всерьёз писать героическое фэнтези в наше время может только очень серьёзный человек. К счастью, плоский мир не такой. Впереди ещё пол сотни томов для того, чтобы отполировать диск до судорожных колик и болезненно сжимающего сердца.
Впрочем, сейчас все только начинается. Знакомство со Смертью, с патрицием, со стражей. Будто в омут памяти наблюдать какими они были, есть,будут.
Первый в мире турист, первая попытка страхования в Анк-Морпорке, первое путешествие за пределы Диска. И много, очень много героев. Большую часть мы забудем и больше не встретим, другие заслужат отдельных книг и циклов. Но в любом случае- это только начало.

Что-то не везёт мне на книги в последнее время. Мне всё попадаются авторы, вполне владеющие словом, и Кузнецов-Тулянин из их числа - пишет он образно, убедительно, но авторы эти совершенно чужды мне по духу, по темам, которые продвигают, по мыслям, которые хотят утвердить своим "не вырубишь топором" . Выхлестнулась на рынок масса натуралистов, стремящихся запечатлеть жизнь маргиналов в их пьяном, неприбранном быте, в их неприкаянности, бессмысленности. Попутно автору удаётся создать захватывающие дух картины мощной, холодной равнодушной природы, такого обширного круговорота жизни, что люди кажутся мало отличимыми от животных в своём мизерном бытии. Даже животные повеличественнее смотрятся на фоне таких "царей природы". Читаешь и укрепляется чувство, что такую поросль, как плесень не жалко и тряпкой смахнуть. И упорно ставится знак равенства между русским и вот этим равнодушным пьяным, одутловато-сизым существованием. И конечно это неплохо оплачивается в виде литературных премий. Как в мультике "кто похвалит меня лучше всех лучше всех, тот получит большую сладкую конфету", только для жюри этих премий наоборот — "кто обкакает Русь больше всех, больше всех, тот ... (далее по тексту)".

Эти авторы переносят на страницы своих книг всё что неприятно поразило их когда-то, стремятся запечатлеть в вечности свою душевную рвоту. Понимаю, когда это делает подросток, но для взрослого человека такой максимализм просто непристоен. И в лжи-то их не упрекнешь, всё правда, вот только отфильтрованная, отстойная, и предложено нам поглощать не то, что чистое утекло, а то что в ситечке задержалось. Были и у меня алкаши-соседи, но если бы я хотела создать свою книгу, я бы не о них начала писать - в записных книжках у меня зарисовки о встречах с людьми удивительными, великодушными, мудрыми, неординарными, хоть и не знаменитыми, так называемыми "простыми" - ох, не верю я в "простых" людей.
Я прочитала опять чуть больше половины книги - обещанный роман так и не начался, это очень длинная серия очерков о нежизни дебиловатых нелюдей в непростых условиях.

открылась искренняя мерзость истории, открылось, что вся она была наполнена - только этим она и была наполнена - убийствами, трупами и разложением. Царства рухнули, рухнули мечты его отстроить древнее городище, как оно есть, с детинцем, башней, теремом, капищем... Городище, жившее страхом, жадностью, похотью, кровью, вывороченными кишками, отрубленными конечностями. Образы людей, облаченных в одежды благородства, явили собой обыденное проявление гнусности: кровавые дядьки, названные святыми и радетелями отечества - от варягов до Романовых и от Романовых до позднейшего совсем уж отродья... Все, что хранила память, представилось ему вдруг разом выколотыми глазницами, распоротыми животами, выломанными суставами... Один час в пыточной, даже если отмести все остальное, один час, когда педераст Петруша Романов жег родного сына железом, этот час перечеркнул все нужность самой страны, преисполненной ненависти, огромность ее, тулпы ее. И это было оправданием Бессонову, которое он выдернул из собственных терзаний.

вот тот максимализм, о котором я говорила ранее - всё что происходит в мире а не только в одной отдельно взятой стране, вдруг приписывается исключительно родине - злоба на всю эту привычную "нормальную" ненормальность выплёскивается на тех, кто рядом, а те до кого "не долетело" остаются вроде бы чистенькими и непричастными к этому безобразию. Так же условный герой этого антиромана (ведь роман это о любви, а эта книга - наоборот) позднее бьёт в лицо жену:

<она> закатила ему скандал: красное орущее лицо, утяжеленное вздрагивающими брылками... Он потом оправдывал себя: он не в ее лицо отправил кулак, а во всеохватную, расползшуюся на всю их жизнь жадность - к деньжатам, к барахлишку, золотишку, хрусталям... Во всяком случае, он верил в эту ее жадность.

Такая вот борьба справедливого героя со всемирными грехами. Достаётся жене и родине (не могу в этом контексте с большой буквы писать — не до пафоса). С такими справедливцами лучше рядом не стоять. Вот и я отойду-ка подальше. А свои истины о жизни лучше накоплю без участия этого холодного взгляда, наполненного нелюбовью и желанием выпотрошить и вынуть на свет всю неприглядность бытия.

Читающие эту рецензию могут сказать, что я обросшая уютом "подмосквичка" просто не бывала в этих условиях края мира и потому не могу принять своей мелкой душонкой всю ту бездну, что предстаёт глазам человека. хлебнувшего жизни. Да нет же, — я выросла там. Ну не прямо на Курилах, а в Билибино и на Мысе Шмидта, в часовом поясе на пару часов отстающем от Курил и на более северной широте - и всякие там люди бывали, скажу я вам, но той опустошённости и пьяной потерянности в тех масштабах, там не было. Люди жили нормально, доля романтиков, остапов-бендеров, бежавших от закона прохиндеев и авантюристов там намного выше, чем в европейской части страны, но никакого мутного массового и беспробудного пьянства там не водилось. Не выживали там бесполезные пьянчуги.

А вот как "герой романа" поступил с ближним (пустившим всю свою жизнь на пустое накопительство - оказавшееся напрасным после обесценивания денег в постсоветское время).

Бессонов, намеренно подкараулив момент, когда рядом было много посторонних людей, подобрал с дороги огрызок грязной веревки, подошел к этому потемневшему мужичку.
- Колюнь, - сказал он, - на, я тебе веревку принес.
- Зачем? - Перемогин удивленно поднял брови.
- Ты удави свою придурошную и сам удавись, но прежде не забудь мне бутылку за веревку поставить.
Перемогин опустил глаза, губы его затряслись.
- А на кой вам теперь бздеть на этом свете? - как бы искренне удивляясь, вопросил Бессонов.

Прощай, Кузнецов-Тулянин, ты очень талантливо пишешь, но нам не пути.

Рецензия на книгу «Эмма- королева двух королей».
Книга со всеми ее недостатками, о которых позже, довольно точно соответствует истории. Во всяком случае тем не очень богатым и объективным сведениям о событиях, происходящих тысячу лет назад. О самой королеве Эмме можно судить в основном на основе дошедшего до наших времен подлинного, но слащавого панегирика «Похвала королеве Эмме», сочинения заказного, отцензуренного и полностью рекламного. Поэтому в этом славословии о королеве говорится в превосходной форме, с восхищением и благоговением. Объективность очевидно не самая сильная сторона этого труда. Автор романа подробно описывает в своей книге создание этой «похвалы» и замечает, что Эмма не заставляла сочинителя явно лгать и перевирать события , просто часть фактов не упоминалась или упоминалась частично, возможно в выгодном для королевы свете и в удобной интерпретации.
Автор неспешно, подробно и интересно представляет полную событий, горя и счастья(иногда недолгого и грустного), неспокойную и бурную жизнь, которой с успехом хватило бы на несколько нескучных жизней, симпатичной, но довольно своенравной и вольнолюбивой сестры нормандских герцогов. Эмма познала много горестей и печалей, утрат и унижений, но и испытала настоящую любовь. Часть этих несчастий произошли по ее собственной вине, из-за алчности, мстительности,зависти и кучи других человеческих грехов. И все же их было слишком много и их тяжесть несоразмерна с ее недостатками и виной. Параллельно со знакомством с Эммой, автор переносится через пролив и описывает положение королевства на противоположном берегу Ла-Манша. В это время в Англии правил король Этельред, или в дословном переводе король «Добрый совет». Перед нами предстает нерешительный, безинициативный и неуверенный в себе правитель, с детских лет привыкший к сильной и властной руке своей матери, годами подавлявшей все его порывы и желания и решающей за него, мечущийся из одной крайности в другую, внимая красноречивым политическим интересантам с подкупающей внешностью и далеко идущими планами на свой счет, игнорируя дельные, но неудобные решения и мнения, отдаляя мудрых и трезво мыслящих людей и окружая себя никчемными фаворитами. Автор очень ярко и подробно описывает также и придворный гадюшник, вечный как мир. Приближенные к королю всех рангов меняют свои мнения и интересы, как перчатки, и с легкостью нарушают клятвы верности, изменяя своему сюзерену, без зазрения совести предавая его, а когда ветер меняется, то потупив взор и чуть повинившись припадают к царственной ручке и получив прощение и отпущение грехов, вновь свято блюдут свои интересы. Одним из таких фатальных решений, подброшенных королю, было истребление датчан, дабы напугать и отвадить. В день святого Брайса/Бриктия, Этельред устроил резню датчан, живущих в Англии, прообраз будущей Варфоломеевской ночи. Удивительно, что часто эти кровопролитные карательные акции в истории человечества самым циничным образом назначаются и происходят в дни памяти святых великомучеников, вроде как отдавших свои жизни на благо других и во славу торжества милости Божьей. Вопреки наивным ожиданиям это наоборот спровоцировало нападение Свена I Вилобородого, следующего правителя Англии. В итоге по описанию автора это был удивительно неудачный и неудачливый король, практически разоривший английское королевство и потерявший значительную часть его территорий. Действуя как Бог на душу положит, а что он там положил и еще положит никому неизвестно, он становится полным посмешищем у спокойно разгуливающих по английским просторам норвежцев, без особого труда покоряющих брошенные на произвол судьбы беззащитные города и потерявший всякую волю к сопротивлению и неспособный не только атаковать, но и защищаться народ.
Великий английский сатирик Уильям Теккерей очень здорово высмеял горе-короля, не умеющего оценить ситуацию и действующего или с безоглядной и непродуманной жестокостью или же наоборот по принципу «шапками закидаем». Позвольте процитировать этот замечательный, короткий, но очень образный памфлет.
ЭТЕЛЬРЕД, КОРОЛЬ АНГЛИЙСКИЙ,
"МОРНИНГ ПОСТ" ЧИТАТЬ ИЗВОЛЯЩИЙ
Сидел король английский, могучий Этельред,
И, чаем запивая, на завтрак ел омлет,
Он ел омлет и шелестел страницами газет.
И в "Морнинг пост" прочел он, что в Маргете туман
И что туда двадцатого приплыл, неждан-незван,
Датчанин Свен с пехотою и конницей датчан.
Король хихикнул: "Он паяц, я это знал всегда,
А Маргет для паяца - местечко хоть куда".
Ох,- молвил канцлер,- как бы он не прискакал сюда!"
Загоготал тут шут Витфрид: "Ах, ах, какой герой!
Он заяц, а не волк морской, датчанин твой лихой!"
Но канцлер, муж мудрый, лишь покачал головой.
"Пускай прискачет,- рек король, разжевывая корку,
В земле английской припасем мы для зайчишки норку".
Ох,- молвил канцлер,- как бы он тебе не задал порку.
Бог знает,- канцлер продолжал,- останемся мы живы ли.
Немедля к Свену-королю герольду ехать ты вели:
Нет в Маргете, так в Рамсгете пусть ищет или в Тиволи".
И взял герольд тотчас же билет на пароход,
И в Маргете стал спрашивать он весь честной народ:
"Скажите, люди добрые, где Свен-король живет?"
А Свен меж тем пошел гулять на брег морской песчаный.
Шагал он, вслушиваясь в гул прибоя неустанный.
Шагал он в желтых шлепанцах со всей своей охраной.
"Уехать мне,- так Свен сказал,- нельзя: течет мой бот".
Герольд в ответ: "Перевезет тебя английский флот".
Я не желаю уезжать",- упрямо молвил тот.

Вот в такие непростые условия и попадает шестнадцатилетняя сестра герцога Нормандского Эмма.
Колючая Роза Руана, а еще ее называли и дикой кошкой, была далеко не кисейной барышней, а ее длинные и острые шипы больно кололись и царапали. Она обожала верховую езду, безудержно гоня своего резвого скакуна по бескрайним просторам Нормандии, отдавая себя на волю ветра и забывая обо всем. Эта выросшая в любящей семье любознательная и пытливая сорви-голова, эмоциональная и вспыльчивая, энергичная и амбициозная, своенравная и властная, упрямая и решительная, не умеющая порой сдержать свои порывы, безудержные и не всегда обдуманные, была принесена в жертву политическим планам своих братьев и отправлена через канал прямо в объятия короля, неудачливого и никчемного, вдвое старше себя, раздраженного отца одиннадцати детей, имен и возрастов которых он был не в силах произнести без шпаргалки. Жизнь во дворце с неуравновешенным и грубым мужланом очень быстро обломала мечтательную нормандку, превратив ее в жесткую, расчетливую и целеустремленную волчицу, твердо идущую к своей цели. Кроме сильного и твердого характера молодая королева с удивлением обнаружила у себя незнакомые ей доселе качества иного свойства. Оказалось, что она очень пылкая, чувственная и страстная женщина, иногда идущая на поводу чисто физиологических влечений и желаний, подчиняющих ее волю и определяющих ее поступки. Так, не в силах справиться со своими чувствами, она испытывала неуправляемое плотское влечение к врагу, жгущему и грабящему ее страну, убивающему ее подданных, а именно к Торкелю, на тот момент посланнику новержского конунга Свена Вилобородого, жаждущего кровной мести; у нее были неодобряемые ни Церковью, ни законом отношения с собственным пасынком, пусть он и младше нее всего на пять лет; потом был ярл Ульф и священник Стиганд, будущий епископ , младше ее чуть ли не на 30 лет. К сожалению и Эмма оказалась жертвой ужасной и унизительной для женщины ситуации, когда за все надо расплачиваться собственным телом, даже сидя на королевском троне, и цена не меняется с сотворения мира.
Автор уделяет немалое внимание и описанию очень тревожного положения в королевстве. Непрекращающиеся набеги викингов совершенно обескровили мощное когда-то королевство Альфреда Великого. Автор с болью описывает как народ, вынужденный платить годами и поколениями непосильные налоги и выкупы данам, обеднел до последней черты, хозяйства пришли в запустение и не приносили никакого дохода, а болезни и эпидемии, вызванные разрухой, довершали жестокое истребление несчастных подданных несчастного в своем бессилии и беспомощности короля Этельреда, бесславного потомка короля Альфреда. Автор рассказывает, как неведающая обо всем этом королева, лишь страдающая от невыносимого запаха и вони, не углубляясь в причины этих бедствий, лишь случайно увидела своими глазами тот ад, в котором жил ее народ. До этого она не интересовалась бедами простолюдинов, удивляясь, почему они ходят босые и носят обноски. Ну, наверное, потому что лето и тепло. Описанные страдания и лишения, подробности которых леденят кровь своей жестокостью, ошеломили не только королеву, но и вызывают ужас у читателей.
Несчастная Англия задыхалась под постоянным господством данов. Положение усугублялось невиданной доселе чехардой королей, превративших королевскую власть в «музыкальные стулья». Власть менялась в мгновение ока, бывшие союзники и соратники, не особо мучаясь угрызениями совести, спокойно резали своих бывших сподвижников, ну а страдал, как всегда, несчастный обездоленный народ, которого грабили и жгли те, кому он присягал вчера. Вынудив Этельреда искать приюта у родственников жены в Руане, на английский трон водрузился норвежец Свейн, но он недолго просидел на нем и совершенно неожиданно умер. В связи с этим обнадеживающим событием пригорюнившийся было Этельред- «бывший» с радостью вернулся греть осиротевший трон, но не тут-то было, и он тоже вскорости отошел в мир иной. Бездарного отца сменил более решительный и способный сын Эдмунд и у английского народа появилась надежда на более спокойную и тихую жизнь. Но у короля Свейна был сын Кнут, считающий, что он законный наследник законного английского короля. Страсти накалялись и Эдмунд и Кнут вели непримиримую борьбу за взаимное уничтожение, пока и Эдмунд, проправив всего несколько месяцев, не присоединился к своему недавно почившему отцу. А что предпринимает в этой обстановке предприимчивая Эмма, наша соломенная вдовушка? Она недолго оставалась невостребованной на ярмарке невест и чтобы не ходить далеко, не менять квартиру и не учить новый язык, она предусмотрительно возвращает все на круги своя и вновь водружает на свою сообразительную головку не успевшую запылиться свою же корону королевы Англии, выйдя замуж за молодого и неотесанного Кнута, предвкушая как она будет держать его в руках и направлять его буйную энергию в нужном ей направлении. Воистину нет преград изощренному женскому уму и предприимчивости. Хотя оказалось, что по свидетельству автора, это был довольно счастливый брак для обоих, включая взаимную поддержку и уважение и буйный и успешный секс. Особенно после ссор из-за измен и припадков ревности.
По ходу сюжета поддерживаемая молодым и отнюдь не скаредным мужем Эмма без оглядки окунулась в восстановление и украшение любимого Винчестера, поддержку и развитие искусств и ремесел, книжное дело и даже начала высказываться в лучших традициях гуманизма, ратуя за отмену рабства и улучшение жизни бедняков. Она с головой окунулась в управление своим имуществом и наследством покойного мужа, совершенствуя систему и, когда надо, в корне меняя ее. И результаты всех этих реформ не замедлили предстать перед довольными и полными гордости глазами королевы-реформаторши. Но став вновь королевой, она перестала быть матерью своим детям от Этельреда, которых никогда не любила, не чувствовала какой-либо привязанности и никогда по ним не скучала во время их вынужденной ссылки в Нормандии у своих дядюшек. Всю свою нелюбовь к мужу она после его смерти перенесла на его несчастных детей. Самое главное, что по словам, вложенным автором в уста любвеобильной Эммы, она сама признает, что не чувствует никаких теплых чувств и чувств вообще к свои детям и очень хорошо и удобно, что они сосланы в Руан через пролив, и не нужно о них не только заботиться, но и вспоминать. Можно ли такое понять и простить? Сын ее, будущий король Эдуард, не забудет и не простит.
Иногда создавалось впечатление, что автор в силу своего «датского» происхождения разрывается между приверженностью истории и своей скандинавской гордостью и верностью предкам. А король датчанин Кнут, которым автор откровенно любуется, был и по историческим свидетельствам очень прогрессивным и мудрым королём после череды откровенных неудач.
В силу своего теологического образования автор обильно цитирует Старый и Новый Завет и толкует отдельные места, хотя и позволяет своим героям некое вольнодумство и сомнения в отношении религии и ее догм.
На протяжении всей книги очень утомляют запутанные и витиеватые родственные связи, с которыми автор упорно пытается познакомить читателя, обилие имён и мест и просто голова идёт кругом кто кому свояк, деверь, племянник и брат. Все королевские дома в Европе так или иначе связаны между собой сложными матримониальными взаимоотношениями, у всех одинаковые наследственные имена и поди разберись с этой «игрой престолов».
Если с исторической точки зрения к автору нет никаких претензий, то вот ужасно раздражает зачастую слишком уж шаловливый тон, интимные подробности и прозрачные намеки. Все это непривычно слышать из уст служителя церкви, даже если и в прошлом- из биографии не понятно, особенно когда он говорит от имени женщины. Особенно, если это богатые и разнообразные познания в области плотских утех, физиологических процессов и терминологии на уровне низкопробного фольклора, фривольное и уже набившее оскомину сравнение округлых холмов с грудью женщины и множество других подобных обывательских штампованных пошлостей. Даже детям автор вкладывает в уста вульгарные и непотребные выражения сексуального характера, более естественные в кабаках в устах подвыпивших простолюдинов. Королева и ее подруга монахиня вместе читают пособие для исповедников в назначении наказаний и искуплений, и автор вместе с ними смакует список плотских грехов, самого порнографического характера, в которых он как оказывается, неплохо разбирается. Цель этого подробного и совершенно излишнего экскурса в физиологию совершенно непонятна и никак не связана с сюжетом. Вся эта ,опять же только на мой взгляд, пошлая клубничка совершенно неуместна в добротном историческом романе, очень раздражает и непоправимо портит впечатление.

Главная отличительная черта этого фэнтези - необычность. Ох, и намудрил автор с названиями и именами! Первое время тяжело было продираться сквозь все эти оройхоны, харвахи, ухэры, тукки, авхаи и прочую авторскую белиберду фантазию. Оказалось, что это даже и не фантазия, а случайные слова на монгольском языке. Я до последнего надеялась, что кроме непонятных фраз меня заинтересует еще что-нибудь - персонажи, события, например, или мироустройство, но - нет. Сюжет обычный, предсказуемый, читать порой скучно из-за мрачной атмосферы, однообразия и из-за ощущения какой-то картонности. Все описание очень схематичное, без лишних подробностей: пошел туда, сделал то. Мир довольно странный, похож на каменный век, по крайней мере, следов какого-либо просвещения не заметно, народ по большей части занимается собирательством, сельским хозяйством. Вокруг, тем не менее, полная безнадега - а такое я не люблю. Несправедливость, жестокость, унижение, смерти - похоже, больше ничего в этом мире, придуманном автором, и нет. И я не ощутила своей вовлеченности в сюжет, а это - самый большой минус. Произведение больше похоже на притчу-ужастик, а посему всерьез я его не восприняла и все философские посылы (а они, конечно, есть - например, мысль о том, что созидатель одного мира может быть разрушителем другого) проигнорировала. Несмотря на то, что Логинов, явно, не мой автор, оценку сильно снижать не стала - все же это произведение долго будет оставаться в моей памяти:)

Как мне удалось узнать, изначально Эллис Питерс не планировала большой цикл, собираясь ограничиться одной книгой о мудром монахе-детективе. Но внезапная популярность этой истории вдохновила писательницу на продолжения. Сначала немногочисленные, что хорошо считывается уже по тому, какие большие временные промежутки проходят между произведениями. Но по мере развития сюжета эта стратегия становилась неэффективной. Всё-таки брат Кадфаэль был уже немолод. Как долго он сможет вести расследования по штуке в год – вопрос болезненный. Вот события и начинают закручиваться всё активнее, благо в неспокойное военное время преступления становятся обыденностью и в городке Шрусбери то и дело что-нибудь происходит. Я замечал, что до сих пор тему старения тактично обходили стороной, но в этом томе речь о ней зашла уже прямыми словами. Осознание своего возраста, как ни парадоксально, делает Кадфаэля более смелым и откровенным. И ещё более заботливым. Посмотрим, к чему это приведёт в дальнейшем.

Сентябрь 1140 г. для обители выдался во всех отношениях интересным. В окрестностях города бесследно пропал важный епископский гонец, ехавший с политическим поручением. И некий молодой человек из семьи местных землевладельцев решил принять постриг. На первый взгляд, события эти ничем не связаны, однако интуиция подсказывает Кадфаэлю, что не всё так просто. Слишком уж много разных мелких совпадений. К тому же с новым послушником творится что-то не то, очень уж этот юноша странный и не складывается впечатление, что по собственной воле он пошёл в монахи. Наш герой удалился на покой уже в зрелом возрасте, повидав мир, и прекрасно понимает, сколь велико может быть раскаяние после скоропалительных решений, принятых на эмоциях. Однако молодой человек оказывается крепким орешком и лишь усугубляет своё положение в обители. Неделя за неделей Кадфаэль ищет к нему подход, заодно пытаясь разобраться в его семейных перипетиях, и незаметно для себя всё плотнее погружается в расследование убийства. А что это убийство – уже очевидно. Вопрос только, политические были мотивы или личные?

Тупиковая ситуация начала разрешаться только в декабре. Зима в том году припозднилась, и выплыли на свет решающие доказательства. Теперь уже стало очевидно, что подозрительный послушник – не просто проблемный подросток, а совершенно точно что-то знает. И лишь выяснив причины, вынуждавшие его молчать, Кадфаэль сможет подступиться к тайне. Хотя внимательный читатель, скорее всего, догадается гораздо раньше. Потому что средневековый мир Эллис Питерс по-прежнему добр, полон сострадания и любви. Вот только не все её достойны. А Кадфаэль во время духовного противостояния с подопечным уяснит и для себя одну важную вещь: иногда для того, чтобы вывести другого на откровенность, приходится побыть откровенным и самому.

История получилась во всех отношениях сложной, а расследование – запутанным. И очень растянутым во времени, хоть и всё ещё интересным. Но не буду скрывать, что этот том показался мне каким-то странным, неоднозначным. Вроде бы всё хорошо, такая же умиротворяющая атмосфера, но словно бы вполсилы. И всё чаще привычная милота уступает суровой прозе и низменным страстям. Внезапные интимные подробности жизни монахов слегка ошарашивают, когда понимаешь, о чём идёт речь. Плевать, что факты общеизвестные, просто меньше всего ожидаешь увидеть что-то такое в этом цикле. Да и детективная часть написана будто бы слегка халтурно, очень уж многое подаётся нарочито в лоб, демонстративно. Очень много всяческих случайных совпадений, Кадфаэль то и дело оказывается именно там, где мог увидеть или подслушать что-то важное, найти улику. Один раз это ещё нормально, но не в таком же количестве. А когда наш обычно спокойный и благодушный монах вдруг начал становиться вспыльчивым и срываться на других, пусть и по делу, я совсем перестал что-то понимать. С одной стороны, цель таких эпизодов понятна, а с другой – это всё-таки слегка косяк и оос. К счастью, потом действие выравнивается и подобных казусов больше не происходит.

А ещё меня прикололо, что очередная свадьба в Шрусбери кончилась трэшем. И это реально уже становится традицией. Скоро окрестные парочки начнут ездить венчаться куда подальше, сочтя, что их собор прокляли.
А ладно, мне всё равно понравилось. И карта ещё немного расширилась близлежащими лесами и манорами. К сожалению, политическая карта не остаётся в стороне, ситуация опять назревает сложная.

Вот прочитал я книгу, которую когда-то видел в детстве и запомнил её обложку. Она была в нашей домашней библиотеке, но я её отчего-то так и не прочёл. А тут выпал шанс закрыть этот гештальт, когда я целенаправленно искал книгу про Дикий запад и чисто случайно наткнулся именно на эту обложку!
И только прочитав её я задумался, возможно её мне отсоветовал читать мой отец. Других вариантов просто у меня не остаётся, ведь я с упоением читал не только Лондона и Хаггарда, но даже пережевывал Луи Буссенара! Сейчас, например, на такой подвиг с чтением книг последнего я уже не пойду, до сих пор в памяти сохранились описания некоторых моментов приключений, особенно где из человека паразитов доставали.
Оказалось, что эта книга являет собой обыкновенный развлекательный вестерн, правда густо сдобренным польским национализмом и скудоумием главного персонажа, такого бойкого и отважного молодого человека. Он должен подавать пример, что храбрость и честность помогут преодолеть невзгоды, а вызывал у меня желание прибить его, чтобы не мучался. Несостыковочка получается, когда молодой парень читает лекции вперемешку по натуралистике и политике. Типа эта жаба ядовитая, а поляки молодцы, ведь тяжела их жизнь под гнётом русских царей. Ага, ещё и всех более-менее знаменитых путешественников родом из Польши тоже надо было засунуть, как без этого обойтись, вдруг не поймём мы всего величия данной нации. И это было бы пол беды, я вполне способен был отфильтровать этот осадок, но тогда от книги остаётся весьма немного.
Наш главный герой, молодой парень-на-все-руки, ведёт себя очень неразумно и местами опрометчиво. А самое главное, что за его промашки расплачиваться придётся не ему! Он весь такой белый и пушистый, но лезет в самую кровавую страницу историю США. Даже сейчас, когда в их стране гремит лозунг "Жизни чёрных тоже важны!", белых притесняют и унижают, про индейцев и их массовый геноцид опять молчат. Потому что нет оправдания тому, что совершили белые на этом континенте.
В общем, наш славный паренёк втравливает в историю всех своих знакомых краснолицых,помня о том, что ему скоро можно будет просто уехать из этой страны. Но дальше было ещё хуже, когда он из-за идеалов и глупости молодости уговаривает вождя индейцев проявить терпимость и снисхождение к врагам. Что за розовые сопли? Не могло такого быть, нельзя себя так вести на тропе войны! Но автору пофиг, ему просто уже пора отправлять своего героя дальше по свету, а эту историю можно и слить, всё равно потенциала развития истории никакого ведь нет. Историю переписать невозможно...

Тот довольно редкий случай, когда я дочитывала книгу, несмотря на ужасный... нет, пожалуй, ужаснейший перевод. То, что написал автор, было интересно... А потому мышки плакали, кололись... И грызли этот ох***ный кактус месяца три, не меньше. С перерывами, потому что от перевода клыки отрастали и начинали царапать подбородок.
А потом я долго думала, что ставить книге и как писать рецензию.
Итак, о содержании, вложенном в книгу французом (о котором я, к слову, почти ничего не нашла. Видимо, надо залезать глубже в франкнет, но мой французский этого не позволяет). Автор решил очистить имя Генриха III Валуа от той грязи, что прилипла за века, и показать, по его мнению, трагическую фигуру короля, которому довелось править в крайне неудачное для самодержавия время. Мало того, что всякие феодальные распри еще в самом разгаре, так еще и Реформация подсуропила. Поскольку книга была написана в прошлом веке, автор прежде всего пытается отвести Генриха из-под обвинения в гомосексуализме... И здесь я готова ему поверить, потому как большая часть этих обвинений действительно вышла из-под пера врагов и недоброжелателей. А вот в то, что принц/король всю жизнь радел на благо королевства... Как-то сомнительно.
Как любой человек, пишущий панегирик, автор увлекается настолько, что не видит бревна в своем глазу. Показательно, что, описывая выборы польского короля, на которые Генрих прибыл сразу после Варфоломеевской ночи, автор указывает как одного из кандидатов "убийцу и деспота" Ивана Грозного. Сложно удержаться от русофобской шпильки, правда, особенно если за нее ничего не будет?
Но, в целом, содержание книги увлекает. Множество подробностей на основании писем, документов, малоизвестные для большинства российских читателей моменты жизни принца Валуа. Например, я не особо задумывалась, как долго Генрих "бежал" из Польши. Или не знала, что он женился по любви. В общем, как я уже упомянула, нечто побуждало меня дочитывать эту книгу, несмотря на все "трудности перевода".
Потому как - перевод здесь... от слова гугл. Некоторые рецензенты уже отмечали отсутствие согласования слов в предложениях, потери "единичек" у монархов, странные конструкции и отсутствие логики. Как вам такая фраза:

В то время как супруг Безумной Жанны Филипп Красивый отдал испанскую корону своему сыну Карлу I из дома Габсбургов, и семь избирателей Святой Империи сделали его императором Карлом Квинтом...

Поначалу у меня сложилось впечатление, что переводчик не шарит в истории, потому как имена и названия исковерканы как бог на душу пошлет. Польша практически везде "Полынь", турецкий султан - "Великий Сеньор", принцесса Клод - "Клавдия", Козимо Медичи - "Косм" и тому подобное. До поры я считала, что переводчица оригинальничает, типа Лоран де Манефик и Кантика Кантик ей нравятся больше, нежели "Лоренцо Великолепный" и "Песнь Песней", но затем наткнулась на фразу о Генрихе IV и его советнике, который "доказывал ему, что если он женится на Флоранс..." И поняла, что это Гугл, потому как речь шла, естественно, о флорентийке Марии Медичи. На этом фоне несколько хронологических оговорок уже не впечатляют.
Короче, я не знаю, как оценить эту книгу. Читала я электронку, допускаю, что в бумажной версии ошибки исправлены... Как в своё время говаривали в нашей школе: троечка - это ни о чем. Вот я ее и поставила.

« Хёвдинг Нормандии»
Практически все без исключения книги о викингах - это леденящие душу описания зверств скандинавских захватчиков-мародеров, жестоких грабителей и хладнокровных убийц, не знающих ни жалости, ни сострадания. Несчастные жители, особенно прибрежных территорий, уже смирились с безнадежной неизбежностью постоянной угрозы жизни. "Так было, и так снова будет’’ и потому они живут сегодняшним днем, научившись «ценить каждый спокойный день на вес золота». Викинги появлялись внезапно и ниоткуда, как стая голодных волков, резала, грабила и уводила с собой тех, кого можно было продать. Люди были бессильны и беззащитны перед этой стихией и все, что им оставалось, это искать защиты у своих духовных пастырей, всегда призывавших их к смирению и покорности и угрожавших божьим наказанием за любой грех. Да только вот и о спасении души некого было просить. Автор с горечью отмечает, что местный епископ сбежал, бросив свою паству, спасая свою шкуру. «Он вместе с женой, детьми и наложницами перебрался в более безопасные края». Церковь прогнила изнутри, отравляя души страждущих смрадом и ядом, годами копившимся за стенами сверкающих золотом соборов.
Рассказчик, несомненно говорящий голосом автора, принявшего сан, и сам знает, что служители церкви погрязли в грехе и пороке и знаком со вей этой церковно-монастырской кухней изнутри.
Беззащитные жители, в основном женщины, призывали всю свою изобретательность и смекалку и удачно вели с врагом преимущественно биологическую войну, находчиво используя против врага всегда имеющиеся в изобилии отходы жизнедеятельности. Описания неконвенциональных способов ведения боя и защиты, вызывают улыбку, но уж слишком они, однако, откровенные и натуральные.
После описания набега викингов, крови и смерти, настает время романтики и великой любви, возникшей между плененной дочерью франкского графа и предводителем норвежских захватчиков ярлом Ролло. Несмотря на унижение во время «оценки товара», через которое ей пришлось пройти, как это видно на обложке книги, девушка не испугалась, а наоборот почувствовала непреодолимое влечение к гиганту-скандинаву. Немного непривычно читать как мужчина описывает страсти и чувства женщины в объятиях мужчины. Мне показалось, что это все же лишь то, что кажется мужчинам в момент обладания женщиной и чего бы им хотелось. Интересно, насколько обширен и глубок сексуальный опыт священника? Хотя шведы как протестанты возможно не требовали принятия обета целибата от своих служителей церкви.
Рассказчик упоительно и восторженно описывает деяния Ролло, справедливо отдавая ему должное и дань уважения за все его достижения за долгую и полную событий жизнь. Но в голосе рассказчика слышатся и отголоски автора-скандинава, чувствующего гордость за великого земляка.
И не без основания. Ролло вошел в историю как мудрый и справедливый правитель, реформатор и отец народа, радевший о его благополучии и достатке, непримиримый и нетерпимый поборник исполнения законов. Ролло, настоящий двигатель прогресса, построил в Нормандии Град Божий, рай для своих подданных , положив начало совершенно новой общности людей, не скандинавов и не французов, создав некую новую субстанцию, впитавшую в себя переселенцев и изгнанников, язычников и христиан, бывших грабителей-викингов и оседлых крестьян, мастеров и ремесленников, собранных отовсюду для строительства и создания новой жизни.
Как служитель церкви рассказчик, а за его спиной и автор, описывают сына Ролло Вильгельма еще более восторженно, с любовью и упоением и даже с умилением. За его благонравие, благопристойность, праведность и религиозный пыл его даже сравнили на страницах книги с Иисусом Христом, а Нормандию с Землей Обетованной.
Небольшое милое произведение. Несколько сумбурно, с излишне витиеватыми отступлениями и комментариями рассказчика, хотя он, вроде как и сам, понимает это и сетует на свою невоздержанность и болтливость, но ничего с этим поделать не может. Повествование, однако, очень неоднородно. То что-то вроде любовно-романтической мешанины, полной слез, вздохов, смятения чувств и плотских утех, описанных очень подробно и с множеством деталей. В такие моменты рассказчик, лицо духовное, начинает даже изъясняться в игриво-шаловливом стиле прожженного и многоопытного пройдохи, Дон Жуана и ловеласа. И тут же без перехода автор вдруг начинает выплескивать на читателя сухое, но достаточно краткое и отрывистое перечисление исторических фактов.
Есть несколько исторических нестыковок и проблем перевода. Ну никак не верится в совершенно невероятную историю с похищением трупа Ролло, напоминающей плохой боевик. Да и конец какой-то непонятный и резко обрывающийся, как будто должно быть продолжение. Но его, к сожалению, нет, насколько я понимаю.
Имя героини в исторических источниках Поппа де Байё (фр. Poppa de Bayeux), а не Пола, и название ее родного города Бауэкс -это тот самый Байё, в котором был создан и хранился знаменитый гобелен, повествующий о последних англосаксонских королях Англии, Эдуарде Исповеднике и Гарольде, и великом потомке герцогов Нормандии Вильгельме Завоевателе и его водружении на троне Англии через 150 лет после описываемых здесь событий. Об этом гобелене подробно рассказано в романе «Гобелен» Кайли Фицпатрик.
Далее.
Компас был изобретен в Китае и впервые упоминается в 1044 году, в Европе он стал известен лишь в XII—XIII веках. Так что вряд ли шестнадцатилетняя провинциалка Пола в 911 году могла ссылаться на компас при определении сторон света.
Термин «будуар» появился во французском языке лишь в XVIII веке.
Следующая цитата вызвала у меня недоумение: «Паоло рассказал мне про старейшую королеву Брюнхильду и про то, как королева Фредегунда погибла за веру, привязанная к двум диким лошадям и разорванная на части». Ну, во первых, это сын Фредегонды приказал привязать извечную соперницу своей матери старую королеву Брунгильду к хвосту лошади. И наказание это она понесла не за веру, а за интриги и козни.
К сожалению об этой удивительной и любопытнейшей эпохе, жестокой и смертоносной, но одновременно завораживающей и судьбоносной, как мне кажется, практически нет художественных произведений, основанных на исторических фактах. Ну разве что специфические дамские романы о средневековой любви Симоны Вилар, глянцевые и искусственные , как и ее имя.

Эту книгу я люблю и недавно с удовольствием перечитала. Хотя в ней достаточно сумбурный и непоследовательный сюжет, и герои мне не нравятся, но общая атмосфера повести такова, что я с наслаждением возвращаюсь к ней через годы. Говорят, что есть экранизация. Но поскольку я не верю в современный кинематограф, то не буду портить впечатление от книги и смотреть.

Итак, история про далекое будущее. Степан Кортиков (говорит и мыслит на канцелярите), отважный покоритель далеких планет, член исторического общества (воист) летит в экспедицию с Павлом Белобрысовым. И хотя Павел честно говорит о себе как о человеке из 20 века, Степан ему не верит. В двух героях мало общего, но они сдружились и немало друг другу помогали. А Павел Белобрысов стихи пишет на канцелярите, может, это их и сроднило.

Павел бессмертен, но мучается чувством вины. Он отправляется в экспедицию с целью найти планету, зеркально отображающую жизнь на Земле. Его цель — отыскать на планете-зеркале давно умершего брата-близнеца, Петра. Увы, ему не удается осуществить задуманное, потому что вообще не понятно, с чего он взял, что на планете Ялмез его ждет брат Петр. Но в книге это не главное. А что же главное?

Вопрос прямо из Достоевского. Но как отвечает на него Федор Михайлович в "Братьях Карамазовых"?. Если бессмертья нет, то и делать можно все, что угодно, потому что нет совести и все позволено, никто не том свете с тебя не спросит. Шефнер же отвечает на вопрос иначе: человеку не нужно физическое бессмертье.Человек, оставшийся в одиночестве, безмерно несчастлив.

Павлу Белобрысову не позавидуешь, потому и жизнью он не дорожит, а его история его жизни весьма интересная. Тут и гибель брата по вине маленького Павла, и гибель друзей, обретших бессмертье, и потеря любимой, которая была смертна. И тоска, тоска…

Жанр книги – коммунистическая утопия. Очень милый жанр, я вам скажу. А еще в книге есть камео автора. Вадим Шефнер не один раз появится на своих страницах с присущей ему самоиронией и даже язвительностью в свой адрес.

Я люблю эту историю во многом из-за кучи дурацких стихов, которыми дышит Павел Белобрысов. Причем он серьезен, как никогда.

***
Не верь в романы и рассказы,
А верь, в что видят твои глазы!

***
Средь множества иных миров
Есть, может, и такой,
Где кот идет с вязанкой дров
Над бездною морской.

***
Прекрасное, увы, недолговечно,
- Живучи лишь обиды и увечья.

***
Все смеются очень мило,
Всех вино объединило,
У Христа и у Иуды
Расширяются сосуды.
И так далее…

В книге Шефнера бессмертие досталось заурядным людям, с такими совковыми слабостями и комплексами, которые и распорядиться-то им не смогли, а Павел заимел идею дожить до времени, когда может сбыться его мечта: найти параллельный мир, где жив его брат. И он живет только одной лишь целью -исправить прошлое в будущем.

Подкупает стилистика произведения: «обыкновенный» человек рассказывает о «необыкновенном» товарище. Причем, «обыкновенный» вечно недоумевает, когда читателю все понятно и без объяснений. В «Девушке у обрыва» Шефнер уже использовал этот прием.

Прекрасны второстепенные персонажи: Благопуп, дядя главного героя, помешанный на своей псевдонауке, маргинальные старички, которые волею судеб получили бессмертье и поделились им с поросенком. В книге есть над чем посмеяться и взгрустнуть.

И даже воттактаки - это хотя и страшные порождения науки, не знающей морали, вам понравятся. Ведь мы все пережили ковид, и он стал для нас ужасным испытанием. А вот ялмезиане покорились вирусам, приобретшим внешность человека, воттактакам. Провидческая вещь, я вам скажу.

Книга в чем-то даже притча. Даже ее название не сразу поддается расшифровке. Но если мы вспомним самую основную христианскую молитву, то все станет на свои места. «И остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должникам нашим». Дуга Павла Белобрысова – это и есть лачуга должника, и его бессмертие - это долг перед живущими.

Еще одна книга, от которой я изначально особенно ничего не ждала и которая неожиданно достаточно сильно мне понравилась. Купила я ее очень давно, когда только-только сама начала работать, заимела собственные деньги и с упоением принялась их спускать на то, что являлось предметом моего вожделения в тот период и было дефицитом в моем детстве - книги и шоколад))) Шоколада в ту пору я объелась так, что сейчас могу месяцами его не употреблять вообще, и не тянет (еще бы, полопай-ка по 2 100-грамовые плитки ежедневно на протяжении целого года, тут вообще можно на всю жизнь отвращение заработать, а не просто ровное отношение)))) А вот с книгами так и не отпустило))) И в результате стоят мои запасы, ждут, когда же я до них доберусь, пока какой-нибудь пинок виртуальный на конкретный том не прилетит))) Про инспектора Уайклиффа я вообще забыла, что он у меня есть, пока не явился ко мне черный котик и не подбросил мне его на очередном ходу. И вот так вот, взявшись за книгу из чувства долга, а не по настоятельному желанию, я неожиданно ей увлеклась. В данном томе 2 произведения, и оба оказались достаточно захватывающими и закрученными. По сути, это классический английский детектив, когда преступник неизвестен, и я такое очень люблю. Угадать виновного мне не удалось ни в первом, ни во втором случае, и по большому счету автор зацепок для этого и не дает. Он вообще пишет достаточно отстраненно, правда поняла я это далеко не сразу. Где-то на середине первого детектива до меня дошло, что половину романа я прочла, а о чувствах и мыслях персонажей нам до сих ничего не известно. В самом начале был небольшой эпизод, когда беременная девушка представляет как она разным людям сообщит о факте своей беременности, представляет их реакцию, но в этих размышлениях очень мало эмоций. Ей всего 17, она беременна и не замужем, она отлично учится в школе и ее ждет Стэнфорд, как мы узнаем позднее - достаточно факторов, чтобы испытывать нечто большее, чем отвращение при мысли о родах или аборте (почему отвращение, кстати, почему не страх? Все-таки крайне редко авторы-мужчины смыслят что-то в эмоциях женщин по поводу беременности и всего такого прочего, ИМХО) или беспокойство из-за сомнений, удастся ли избежать последствий. А потом все. Персонажи что-то делают, говорят, как-то выглядят, но что они при этом чувствуют и думают остается за кадром. И это вызывает очень странные ощущения, на самом деле, и именно это помешало мне поставить книге оценку выше 4". Не знаю, переводчик постарался или стиль у автора такой, но я, наверное, других таких детективов не помню. Не смотря на это, а может быть и благодаря, книгу я прочла очень быстро, и в целом она мне понравилась. Другие романы автора читать однозначно буду.