Лучшее средство от истерии

– Сюда, доктор, сюда. Надеюсь, вы нам поможете. Ужасная неприятность…
В примерочной, теплой, застланной чудесным ковром, также зеленым, но более светлого тона, на фоне зеленых с золотом стен, – толпа щебечущих между собой девушек. Тут опрокинутый золоченый стул, там брошенное полотенце, пролит стакан воды – словом, ад кромешный. А посреди комнаты – мисс Ле-Рой, та девушка, с которой случился припадок. Она лежала на полу, неподвижно вытянувшись, руки ее конвульсивно сжимались, ноги точно одеревенели. Время от времени из сжатого горла вырывалось какое-то жуткое карканье.
Когда вошли Эндрю и мистер Уинч, одна из пожилых продавщиц разразилась слезами.
– Я не виновата, – всхлипывала она, – я только сказала мисс Ле-Рой, что это тот самый рисунок, который она выбрала.
– О боже, о боже, – пробормотал мистер Уинч. – Это ужасно, ужасно! Не вызвать ли карету «скорой помощи»?
– Нет, пока не надо, – сказал Эндрю каким-то странным тоном и наклонился над мисс Ле-Рой. Это была еще очень молодая девушка, лет двадцати четырех, голубоглазая, с шелковистыми, словно выцветшими волосами, сбившимися под съехавшей набок шляпкой. Ее оцепенение и конвульсии все усиливались. С другой стороны подле нее стояла на коленях какая-то женщина с встревоженными черными глазами, очевидно ее подруга. Она все время шептала:
– Ах, Топпи, Топпи!
– Пожалуйста, освободите комнату, – сказал вдруг Эндрю. – Попрошу выйти всех, кроме, – он остановил взгляд на молодой брюнетке, – кроме этой дамы.
Девушки вышли немного неохотно, так как для них припадок мисс Ле-Рой был приятным развлечением. Удалились и мисс Крэмб, и даже мистер Уинч. Как только они вышли, конвульсии стали еще сильнее.
– Это очень серьезный случай – сказал Эндрю раздельно и ясно. Мисс Ле-Рой выкатила на него глаза. – Дайте, пожалуйста, стул.
Опрокинутый стул был поднят и поставлен посреди комнаты подругой мисс Ле-Рой. Тогда Эндрю осторожно и очень бережно, поддерживая ее, помог мисс Ле-Рой сесть на стул. Он выпрямил ей голову.
– Вот так, – сказал он еще ласковее.
Затем ладонью звонко ударил ее по щеке. Это был самый смелый его поступок за много месяцев, и – увы! – он оставался его единственным смелым поступком еще в течение долгого времени.
Мисс Ле-Рой перестала каркать и конвульсивно дергаться, глаза ее больше не закатывались и взглянули на Эндрю с удивлением, с каким-то детским огорчением. Чтобы предупредить новый припадок, он, не дав ей опомниться, ударил ее по другой щеке. Бац! Смешной испуг выразился на лице мисс Ле-Рой. Она задрожала. Казалось, она снова закричит, но она тихонько заплакала. И, плача, обратилась к подруге:
– Дорогая, я хочу домой.
Эндрю, словно извиняясь, посмотрел на брюнетку, которая в свою очередь уставилась на него со сдержанным, но необычайным интересом.
– Мне очень жаль, – пробормотал он, – но это единственный способ… У нее тяжелая форма истерии. Во время конвульсий она могла себе что-нибудь повредить, а у меня нет с собой никакого наркотического средства. И во всяком случае, это средство подействовало.
– Да… подействовало.