Отечественные любовные романы — цитаты из книг

«Моя женщина. Она безусловно красива. С красивой кожей, голосом, манерами. С хорошим чувством юмора. Она вооружена перцем, огнем и ядом. В ней уживаются капризный ребенок и темный властелин».

О счастье мы всегда лишь вспоминаем. А счастье всюду. Может быть, оно - Вот этот сад осенний за сараем И чистый воздух, льющийся в окно…

Где-нибудь в параллельном мире у Бога есть не Сын, а Дочь. И это Она страдала, чтобы сделать мир лучше. И это Ее распяли на кресте.

"Переменка? Можно отдохнуть и порисовать. Громко, конечно, сказано «порисовать». Так, почеркать на полях или в блокноте. Пару забавных рожиц одногруппников..."

"Открыла глаза, еще даже не догадыва- ясь ни о чем, лениво потянулась и вдруг поежилась от холода. Апрельский ветерок ворвался в форточку, заставив трепетать тонкие розовые занавески и принеся с улицы прохладу с запахами талого снега, прелой травы и свежей выпечки".

"— Нужно залезть в номер на втором этаже в отеле, где я живу, и оставить для девушки записку… с признанием".

Там, на фото, сделанном месяц назад, — усталая, сорокапятилетняя несчастная баба. Тургеневская девушка-переросток. Теперь она выглядит на тридцать пять. Вот что с нами делает любовь. Волшебное снадобье, заветное зелье. Деготь меда. Вот-вот — деготь меда.

За окном машины мелькали пролеты Крестовского моста. Соня оглянулась назад — Рижский вокзал. «Вокзал, несгораемый ящик разлук моих, встреч и разлук»… Это Пастернак Это твоя жизнь. Вокзал, растерянное, потное лицо Фридриха, отступающего от Сони к дверям вагона… «Вокзал, несгораемый ящик». Все встречи — позади, впереди —…

— Как хорошо! — произнес Андре. — Счастье. Вот это счастье. В полную меру. Да? — Никогда не говори об этом вслух. — Почему? — удивился он. — У древних римлян было такое поверье. Такое правило, что ли… Нельзя показывать, что ты счастлив. Нельзя говорить об этом вслух. Абсолютное счастье — привилегия богов. Если простой…

а папа только цитировал Януша Корчака: «В страхе, как бы смерть не отобрала у нас ребенка, мы отбираем ребенка у жизни».

Соня смотрела на него, все еще сжимая горло ладонью. Господи, семьдесят лет как в воронку ухнуло. Ничего не меняется. Ничегошеньки! Черная кость явилась раскулачивать белую. Черная кость ненавидит белую за то, что та ежеутрене распечатывает пачку «Мальборо». Белая кость презирает черную за то, что та знай смолит свой…

Господи, какое же счастье просто обнимать своего ребенка, не думая, достоин он этого или не достоин…

сладу нет», точно так же, как мама Кати Сырцовой, как сама Надежда Георгиевна и как миллионы других мамаш. Но лад вообще-то обозначает взаимопонимание, дружба, любовь и согласие, а мы вкладываем совсем другой смысл. Для нас это послушание и покорность, а в идеале – забитость.

Почему каждая минута радости должна быть отравлена страхом, что твой ребенок не такой, как надо, или пока ещё такой, но вдруг вырастет не таким? И от этого страха ломать, корежить его душу, а заодно и свою. Бичуя гнилые нравы угнетателей, школьникам приводят в том числе пример с бинтованием ног китаянок, когда их…

— Чего ты хочешь? — спросила она шумным шепотом. — Ты хочешь, чтоб нас всех посадили? Чтоб нас всех по Лубянкам затаскали? Француз! Боже! Нация распутников! Ты почитай Золя! Она неловко полезла в свою плетеную сумку, висевшую на сгибе локтя. И рука, и старая сумка из ветхой, пучками торчащей на сгибах соломки, мелко…

Она сразу же успокоилась. Все встало на свои места. Так и должно было быть. Так и должно было случиться. Как он правильно поступил! Он и должен был войти сюда. Войти, молчать, смотреть на нее. Здесь им никто не мешает. Вот так и стой, и смотри, это только кажется, что время тянется долго-долго. На самом деле — секунда,…

Он читал всегда. Исчезни книги - и он бы оглох, ослеп и онемел, потерял интеллектуальную связь с миром и довольствовался только биологической.

Война идет. Странная война. Война-невидимка. Будто пролитая ртуть притаилась под рассохшимися половицами. Мы не видим ее. Мы не знаем о ней. А она нас все-таки убивает.