О втором, московском разговоре, Дмитрий узнал со слов Георгия Эфрона: «Марина стала Эренбурга горько упрекать: «Вы мне объясняли, что моё место, моя родина, мои читатели – здесь; а вот теперь мой муж и моя дочь в тюрьме, я с сыном без средств, на улице, и никто не то что печатать, а и разговаривать со мной не желает».…
Развернуть