Век вожделения

Я исключительно редко читаю книги по рекомендациям, но тут был особый случай – прямая просьба коллеги прочитать «Век вожделения» и поделиться впечатлениями и мыслями «по поводу». Прочла и говорю: «Это было хорошо»! «Век вожделения» отлично написан и переведён. Вся философия и внутренняя эстетика книги, её неповторимый Zeitgeist, на мой взгляд, переданы безупречно и тонко. А.Кёстлер, которого я для себя открываю впервые, в этом плане являет редкое сочетание интеллектуализма и художественности, что не может не покорить читателя. И всё же эта книга из разряда таких, которые либо сразу читаешь от корки до корки, либо бросаешь на первых же страницах и больше не возвращаешься к ним никогда, несмотря на талант автора и мастерство переводчика.

Начиная читать «Век вожделения», я не знала, как…

Достаточно страшная книга. Причем, страшна она даже не описанием (впрочем, достаточно туманным и приблизительным) ужасов социалистического лагеря, сколько картиной людей, полностью потерявших веру и надежду. Веру в бога и возможность наступления мира, веру в людей и в светлое будущее (избито и банально, но...), веру в дело, которому служишь. Вот и остается героям книги лишь голое выживание, а это чудовищно, как мне кажется.

Артур Кёстлер порвал с коммунизмом в 1938 году, и это было слишком поздно: как для коммунизма, который к тому времени из прекрасной идеи превратился в жуткую реальность, так и для самого Кёстлера – 33 года не самый подходящий возраст для прощания с иллюзиями. Но гораздо трагичнее другое: разочаровавшийся в коммунизме Кёстлер, потерял веру и в Европу, поэтому роман о послевоенной ситуации в Париже пронизан чувством безысходности и обречённости.

В художественном смысле роман нельзя назвать безупречным: основная интрига довольно банальна - любовная связь советского агента и молодой американки, и с точки зрения стилистики шероховатостей и погрешностей хватает. А вот ожидаемое «идейное противостояние» решено достаточно оригинально, как противопоставление двух списков: американского «Ноева…

Артур Кестлер, несомненно, относится к тем писателям, которым удалось достаточно сильно изменить мое мировоззрение. Он - настоящий мастер слова, акмеист от социальной философии: ему достаточно двух слов, одного образа, чтобы придать любому эпизоду потрясающую остроту и яркость.

Герои "Века вожделения" ничуть не уступают кестлеровским Ромашову и Фульвиусу. Несмотря на в некотором роде обязательную для жанра "картонность", палачи и жертвы "Века" по-живому отвратительны и мало отличимы друг от друга: "главный враг" понятен и даже симпатичен, "борцы за свободу" правы, но нелепы.

Сила и мощь кестлеровских описаний почти заставила меня простить автору открытое издевательство над моим горячо любимым Жан Полем Сартром. Гораздо больше меня смутило то горькое разочарование, с которым Кестлер пишет о…