Цитаты из книг — Ханна Арендт

Деятельность познания —не менее миросозидательная, чем строительство домов. Напротив, склонность, или потребность, мыслить, даже когда она не вызвана одним из испытанных временем и не имеющих ответа «последних вопросов» метафизики, не оставляет после себя ничего столь осязаемого и не затихает перед лицом якобы точных…

Проблема с Эйхманом за-ключалась именно в том, что таких, как он, было много, и многие не были ни извращенцами, ни садистами — они были и есть ужасно и ужасающе нормальными.

В публичной сфере, где в расчет принимается только то, что можно увидеть или услышать, «видимость» и «слышимость» имеют первостепенное значение. Утверждать, что это всего лишь внешние проявления,— значит голословно считать вопрос решенным. Ведь именно внешний вид — это то, что «явлено» на публике, а внутренние качества,…

В идеальной бюрократии — с точки зрения управления она представляет собой правление никого — судебная процедура была бы излишней: нужно было бы просто менять неудачные винтики на более подходящие.

Идея, что можно изменить мир, воспитывая детей в духе будущего — одна из отличительных черт всех утопий с древних времен.

Однако хотя судопроизводство и вопрос о личной ответственности при диктатуре не допускают перекладывания ответственности с человека на систему, последнюю все же никак нельзя выносить за рамки рассмотрения. Она является особым обстоятельством — как с правовой, так и с моральной точки зрения — примерно так же, как тяжелые…

Ярость ни в коей мере не является автоматической реакцией на несчастья и страдания как таковые; никто не отвечает яростью на неизлечимую болезнь… Ярость возникает только там, где есть основания считать, что эти условия могут измениться, но не изменяются. Мы реагируем яростью только тогда, когда оскорблено наше чувство…

Сам Сократ, очень хорошо понимавший, что мышление имеет дело с невидимым и само тоже невидимо, лишено внешних выражений, свойственных прочим видам деятельности, по-видимому, использовал для его описания метафору ветра: «Ветров самих не видать, но действия их нам видны, и приближение их мы чувствуем».

Если в обычном правительстве можно все-таки найти небольшое число людей, «принимающих решения», то во всякой диктатуре, не говоря уже о тоталитарной, все такие люди замещаются фигурой Одного, в то время как все институты и инстанции, опосредующие и утверждающие политические решения, исчезают.

Существует ли моральная философия со времен Канта — это вопрос, по меньшей мере, открытый. Судя по тому, что мы слышали до сих пор, моральное поведение строится на общении человека с самим собой. Он не должен себе противоречить, делая исключения в свою пользу, и не должен ставить себя в такое положение, в котором он…

Немецкое общество, состоявшее из восьмидесяти миллионов человек, так же было защищено от реальности и фактов… практика самообмана была до такой степени всеобъемлющей, почти превратившейся в моральную предпосылку выживания… Во время войны самой убедительной ложью, которую проглотил весь немецкий народ, был лозунг: «Битва…

Там, где виноваты все, не виновен никто; признания в коллективной вине - это лучшая гарантия против обнаружения настоящих виновных, а сам масштаб преступления - лучшее оправдание для бездействия.

Зло в Третьем рейхе утратило тот признак, по которому большинство людей его распознают — оно перестало быть искушением. Многие немцы и многие нацисты, возможно, испытывали искушение не убивать, не грабить, не дозволять своим соседям идти на верную гибель (а то, что конечной точкой транспортов с евреями была смерть, знали…

Чтобы управлять поведением своих подданных, тоталитарному режиму нужно одинаково хорошо подготовить каждого и на роль жертвы, и на роль палача.

«Всегда было истиной, что толпа встретит «действия сильного восхищенным замечанием: может, это и подло, но зато ловко».»

«Коренное отличие современных диктатур от всех тираний прошлого заключается в том, что террор используется не как средство уничтожения и запугивания противников, а как инструмент управления совершенно покорными массами людей.»