Стоит ли вам читать роман «Фигуры света»: 5 доводов «за» и 3 «против»

В издательстве «ФантомПресс» вышел живописный роман шотландки Сары Мосс «Фигуры света». Живописной эту новинку можно назвать не только потому, что в нем повествуется о семействе вымышленного художника — прерафаэлита Альфреда Моберли, но и потому, что весь роман — это как огромный холст картины, написанной крупными мазками: яркие краски на полотнах и в описании интерьеров и природы, вдохновляющих художника, сменяются смутными персонажами не только его произведений, но и жизни. Жена, дочери, любовницы, друзья — это все лишь фигуры света и тени, выписанные рукой мастера.

Для Сары Мосс (родившейся в 1975 году) — это третий роман, вышедший в 2014 году. Всего на сегодняшний день у нее издано 8 художественных романов, в том числе продолжение «Фигур света» — Signs for Lost Children (2015 год), название которого дословно можно перевести как «Знаки для потерянных детей», но это очень условное название, более точный смысл которого можно понять только прочитав роман. Так же как и название нашего романа. Кстати, единственного переведенного на русский язык, благодаря филигранному труду переводчика Анастасии Завозовой. В оригинале роман называется Bodies of Light и отсылает к библейскому тексту Евангелия от Матфея, глава 6:

«Глаз — это светильник всего тела. Если твой глаз ясен, то и все твое тело будет полно света. Но если глаз у тебя дурной, то все твое тело будет полно тьмы. Если свет, который в тебе — тьма, то какова же тогда тьма!»

Это место богословы трактуют как описание намерений, с которыми творятся дела божьи. Если это намерение было чистым и правильным и обращено на то, на что следует, то все наши дела, которые мы совершаем согласно этому намерению, непременно благие. Эта цитата из Библии висит в рамочке в комнате девочек, куда его повесила в назидание их мать. И это крайне раздражает эстетические вкусы их отца-художника. Обрамленная надпись нарушает дизайн помещения и сводит его на нет.

Трудно найти более непохожую пару: Элизабет и Альфред будто бы из разных миров. Он — художник, декоратор, стоит у истоков прерафаэлитов, одним из первых привносит красоту искусства в быт, по сути создает дизайн. Фигуры света — это отражение его художественной ипостаси: все объекты для него представляют игру света и тени, перенесенную на холст. Всё, что не представляет художественной ценности, для Альфреда не существует. Элизабет — женщина абсолютно материальная. Она тоже новатор в своей сфере: феминистка, отчаянно борется за права женщин. Для нее не существует эфемерного искусства (которое еще и связано с большими деньгами), она приверженец аскезы и своим дочерям жестко навязывает образ жизни, лишенный всех радостей, ведь где-то голодают дети. Ее фигуры света — это благие намерения, и согласно мировому опыту, они ведут в ад всё ее семейство.

Роман непростой и интересный, но доставит удовольствие не каждому читателю. Давайте разберемся, подойдет ли он именно вам.

Пять доводов «за»

«Закрытый показ на выставке в Королевской Академии», Уильям Пауэлл Фрайт, 1883 год

1. Погружение в историческую эпоху

Действие романа обрамлено точными датами: 1856—1879, Манчестер. Самый расцвет периода викторианства, связанный с длительным правлением королевы Виктории (1837—1901). Англия приобретает статус великой колониальной державы, формируется национальная идея и самосознание. Мощный рост производства способствует экономической стабильности в быту и, как следствие, росту творческого потенциала. Литературный и художественный бум, появление новых стилей и направлений, в том числе рождение дизайна, как переплетение высокого (но бесполезного) искусства и эстетики быта. Сара Мосс погружает читателя в эпоху, рассказывая о семье художника и феминистки, а также их дочери, ставшей одной из первых женщин — дипломированных врачей, то есть объединив в одной семье всё самое новое, что появляется в то время. При этом автор показывает нам обратную сторону этих нововведений. Хорошо читать о прогрессе эпохи в учебниках истории, но каково в этом жить, ломая стереотипы. В этой же парадигме новаторства не случайно выбран и Манчестер как место действия. Город с бурно растущим производством, с крепким средним классом промышленников, имеющих достаточно денег, чтобы хватало не только на обеспечение своих потребностей, но и на вложения в красоту повседневной жизни.

Но обратной стороной эстетического и культурного прогресса становятся работные дома для бедных, проституция даже среди малолетних, абсолютно бесправное и подчиненное положение женщины на любом социальном уровне, принудительная и жестокая борьба с венерическими заболеваниями, виновницами которых женщины становились априори. На фоне безумно красивых описаний картин, природы, интерьеров, Сара Мосс также ярко и впечатляюще описывает реальные истории униженных женщин.

Роман дает возможность читателю окунуться в эпоху и самому ощутить трагизм жизни во время перемен. Хотя в наши дни для таких ощущений книги не нужны. Ладно, перефразируем: мы не первые.

2. Роман о творческих людях

«Когда бы вы знали, из какого сора растут стихи…» В романе Сары Мосс читатель видит не только мастерскую художника, узнавая «из какого сора» растут его картины, но проникает в святая святых — в творческую лабораторию художника, непрестанно творящую в его голове. Как куст рябины становится прекрасными обоями, как склоненная голова жены рождает образ Девы Марии, как игра отражений запускает игру воображения. Как поймать мимолетный луч света и запечатлеть его на холсте.

Уильям Моррис и его Красный дом (Red House), построен в 1860 году. Bexleyheath, графство Кент, Великобритания

Прототипом художника Альфреда Моберли стал реальный художник, издатель и поэт Уильям Моррис, одним из хобби которого как раз было создание орнаментов для обоев. В 1848 году в Лондоне образовалась группа художников, называвших себя Братством прерафаэлитов. Стиль живописи прерафаэлитов был сформирован увлечениями средневековьем и романтизмом. В своем творчестве они возвращались к чистоте стиля эпохи «до Рафаэля», уделяя особое внимание обилию бытовых деталей, насыщенному цвету и сложным «литературным композициям». Уильям Моррис горячо поддерживал прерафаэлитов и привлек их к работе в мастерских «Искусств и ремесел». Тем самым положив начало самому понятию современного дизайна как внедрению искусства в эстетику быта. Именно Уильям Моррис был создателем легендарного Красного дома, ставшем воплощением идеи о соединении высокого искусства с повседневной жизнью. Над оформлением интерьеров работал костяк Братства прерафаэлитов, включая Бёрн-Джонса, Россетти и самого Морриса. Этот опыт со временем трансформировался в создание декоративных обоев и тканных шпалер для декорирования интерьеров.

Но вернемся к роману. Композиционно роман состоит из 10 глав, каждая из которых начинается с пустой рамы с описанием как бы помещенной в ней картины. Приводится подробное изложение аукционного лота с названием картины, именем художника, датой создания, перечислением владельцев картины и очень точным описанием картины, в котором в аллегорической форме пересказан сюжет главы. Отдельное удовольствие возвращаться к описанию после прочтения всей главы и отмечать для себя, что удалось угадать в сюжете, а что оказалось слишком завуалированно. Только самого изображения картины нет. Название картины как и название главы, настраивает читателя на определенную тему. А пустая рама подталкивает воображение представить целую галерею работ художников — прерафаэлитов. Тем более что названия довольно типичные для живописи, и можно найти множество разных полотен с аналогичным сюжетом.

Данте Россетти «Леди Лилит» (портрет Элизабет Сиддал)

Наш Альфред не случайно в жены берет Элизабет Сандерсон, в имени которой идет перекличка с Элизабет Сиддал — прекрасной золотоволосой музой и «лицом» прерафаэлитов, женой Данте Габриэля Россетти.

Элизабет Сиддал умерла в возрасте 32 лет от отравления опиумом. В это время она была беременна вторым ребенком. Первый родился мертвым. Отчасти в этой смерти повинен сам Россетти. Какой организм выдержит, если ее заставляли позировать лежа в холодной ванной по несколько часов. Художнику важно было ухватить синюшный цвет кожи утопленницы. Обнаружив жену мертвой, Россетти первым делом стал ее зарисовывать. А потом уже всё остальное. В гроб к умерший он положил томик своих стихов в единственном экземпляре. Через 7 лет очень захотелось стихи вернуть. Раскопали могилу, вскрыли гроб. Говорят, тело Элизабет не истлело, а ее прекрасные золотые волосы отрасли и покрыли тело. Прекрасный сюжет — надо запечатлеть.

Моменты в начале книги, когда Элизабет позирует мужу, хотя чувствует себя плохо, очень перекликаются с историей Элизабет Сиддал. И рождение ребенка для героини романа подобно мертворожденному плоду, но в книжном случае плоду ее идентичности и возможности реализовать себя как личности.

Двух дочерей Уильяма Морриса звали Мэй и Дженни. Эти же имена носят и персонажи романа из домочадцев Альфреда.

Элизабет Гарретт Андерсон и Новый госпиталь для женщин в Лондоне, основанный Э. Г. Андерсон

3. Книга о сильных женщинах, изменивших мир

Элизабет, одна из главных героинь романа, стоит у истоков зарождающегося феминизма. Большинство современных женщин, когда упрекают мужчин в притеснении их прав, даже не подозревают, что каких-то 150 лет назад дела обстояли гораздо, гораздо хуже. Женщина не могла одна выйти на улицу, у нее не было собственных денег, она не имела права на высшее образование, не имела права голоса. По сути она мало чем отличалась от предмета декора. Разве что рождение детей придавало женщине хоть какой-то вес в обществе.

Элизабет создает и курирует приют для бедных женщин, попавших в трудное положение. Ее благородные попытки обеспечить приют финансами и помочь как можно большему количеству женщин оборачиваются для ее собственных дочерей сущим кошмаром. Девочки не имеют морального права на обильный стол, подарки на день рождения, лакомства и даже увеселительные прогулки только потому, что рядом голодают дети бедняков, лишенные даже самого необходимого. Именно женщины с такими ужасными характерами, негибкие, жесткие к своим детям, игнорирующие мнение общества, именно они ломали устои.

Такое воспитание по-разному влияет на становление девочек Моберли. Старшая Алли хочет стать дипломированным врачом. Ее путь к профессиональной мечте — это мужественное преодоление препонов. Как тех, что собственноручно создала ей собственная мать: лучшее лечение от всех болезней — это труд до изнеможения. Поэтому вначале стирка, печка, колка дров и приготовление обеда, а уж потом латынь, математика и биология. Все пункты в программе обязательны и не обсуждаются. Так и тех, что возвело викторианское общество: запрет на получение высшего образования для женщин, например, унизительный досмотр в полицейском участке в доказательство, что женщина не занимается проституцией. Отец рисует свою дочь в образе Прозерпины, спускающейся в ад, и этот миф точно отражает реальность, в которой живет Алли.

Отдаленным прототипом Алли можно считать Элизабет Гарретт Андерсон — первую английскую женщину-врача. Несмотря на полученный медицинский опыт в Миддлсекской больнице в Лондоне, Гаррет было отказано всеми высшими учебными заведениями в приеме в качестве полноправного студента. Только в 1865 году 30-летняя Гарретт сдала экзамен и получила лицензию от общества аптекарей, что позволило ей официально заниматься медицинской деятельностью. Вымышленная Алли и ее небольшая группа сверстниц, художественно воплотивших на страницах романа общество Эдинбургской семерки, являются первыми британскими женщинами, которые носят имя «доктор». Мосс ярко и скрупулезно описывает их ежедневную борьбу за право проводить хирургические швы, а не вышивку.

Другим путем пошла младшая дочь Моберли — Мэй. Более любимая (если это вообще применимо к такой семье), а следовательно более свободная в своем поведении, более гибкая и хитрая, Мэй удается какое-то время успешно лавировать между деспотичными требованиями матери и своими желаниями вольностей и девичьих радостей. В отличие от своей целеустремленной сестры, она не строит недостижимых жизненных планов. Как и большинство юных девушек, ее вдохновляет первая влюбленность, эстетика прекрасного, легкость и порхание по жизни. Возможно, со временем и при надлежащих усилиях она пошла бы по стопам отца, но для матери карьера мужа была лишь прихотью (правда, приносившей заметный доход), а отец был слишком увлечен собственным творчеством и потребностями клиентов. Однако образ Мэй — это еще одна схема сопротивления женщин викторианской эпохи насаждаемым им правилам.

У. Моррис «Обои с птицами». Данте Габриэль Россетти «Сон наяву», 1880 г.

4. Красивый язык

Роман «Фигуры света» — это редкий случай, когда поэтический язык оригинала нашел свое точное и изящное воплощение в переводе. Имя переводчика Анастасии Завозовой давно стало неким знаком качества для современной англоязычной прозы. Ее блестящие переводы Донны Тартт («Щегол» и «Маленький друг»), Ханьи Янагихары «Маленькая жизнь», Элизабет Боуэн «Смерть сердца», Мадлен Миллер «Песнь Ахилла» запомнились русскоязычному читателю не только драматичными сюжетами, но и изящными и запоминающимися метафорами и прекрасным русским языком. Картину голландского художника Карела Фабрициуса «Щегол» я воспринимаю именно теми образами, которые нашла Анастасия в своем переводе. Описания картин, требующие яркой метафоричности языка, особо нуждаются в искусном владении словом и попадание в образ.

Даже если вы обычно пропускаете описания природы и быта, то здесь они точно вам понравятся. Роман наполнен образами цветов, которые так вдохновляют Альфреда. Викторианский цветочный код был средством общения, в котором цветы несли зашифрованные послания, что позволяло людям выражать чувства, которые неприлично было озвучить. Для одной из своих заказчиц Моберли выбирает основным мотивом для оформления обоев рябину — символ мира, семьи, доброй жизни и защиты от всяких напастей, но в окончательном варианте в декоре превалирует образ золотой лилии. Лилия, как символ чистоты и непорочного зачатия, но в тоже время это и погребальный цветок, а в золотом цвете отсылает к символике королевских домов и олицетворению богатства. Кувшинки — еще один растительный мотив, занимающий воображение художника. По сути, кувшинки — это тоже лилия, но водяная. С одной стороны это символ красоты и невинности, а с другой кувшинки — русалочий цветок, намекающий на связь прошлого и настоящего. Таких живописных описаний в романе много, и в них хочется погружаться и разбираться.

В описании жестокостей эпохи Сара Мосс избегает подробностей, делая лишь намеки, за что ей отдельное спасибо.

Данте Габриэль Россетти «Голубое шелковое платье». Портрет Джейн Моррис, 1868 г.

5. Семейный роман

Семейные саги давно стали популярным жанром, вышедшим за пределы чисто дамского романа. Узнавать, как решают домашние проблемы другие, учиться на чужих ошибках, да и просто осознавать, что твои заботы не уникальны — всё это всегда менее болезненно, чем набивать собственные шишки.

Сара Мосс рассказывает историю семьи на протяжении трех поколений. Вначале читатель удивляется методам воспитания, которые применяет мать Элизабет. Заставлять дочь ходить с камешком в ботинке, чтобы боль напоминала о совершенной провинности — мать ли это? А вот уже замужняя Элизабет строит собственную семью и воспитывает дочерей в такой строгости, что приемы ее матери уже не воспринимаются как изощренная жестокость. Трудно поверить, что такой матерью движет любовь к детям.

Не менее интересно наблюдать, как двое разных, но очень прогрессивных, и несомненно влюбленных людей, вначале притягиваются друг к другу, а потом становятся всё более чужими и равнодушными. Где проходит эта граница отчуждения? Третье поколение семье Моберли — повзрослевшие дочери Алли и Мэй— станут ли они копировать модель поведения матери и бабушки в своих отношениях с мужчинами?

Любое, даже самое гениальное произведение не обязательно должно нравиться абсолютно всем. О нем можно спорить, соглашаться с позицией автора или отвергать ее, восхищаться персонажами или раздражаться от одного упоминания имени. Но если вы точно знаете определенные темы и приемы, которые вызывают у вас одно лишь раздражение, лучше такую книгу отложить. Впрочем, со временем вкусы меняются и, возможно, к выходу на русском языке продолжения «Фигур света», вы будете готовы к чтению этого романа в удовольствие.

Итак, три довода «против».

Фредерик Лейтон «Пылающий июнь», 1895 г.

1. Недосказанность

Весь роман написан как картина: крупными жирными мазками, которые сменяются расплывчатой акварелью. Никаких описаний персонажей, ни внешности, ни характера. Как много цвета присутствует в описании картин, обоев, даже цветов, которые мы видим глазами Альфреда, и как бесцветны, аморфны все герои романа. Читатель может одарить каждого персонажа какой угодно внешностью, и это не будет противоречить тексту.

Автор выхватывает из жизни героев отдельные эпизоды, предоставляя читателю самому додумывать причинно-следственные связи. Как познакомились Альфред и Элизабет, что их притянуло друг к другу, как родилась вторая дочь — много вопросов по важным этапам биографии героев, но для понимания основного замысла романа всё это не важно. Каждый персонаж появляется на некоторое время, вносит свои коррективы в линию жизни и исчезает без следа и воспоминаний. Конкретики и завершенности на страницах этого романа вы не найдете. Подключайте воображение.

2. Токсичные матери

Тема токсичных отношений, особенно между матерью и дочерью, в последнее время не дает покоя современным авторам. Если эта тема вам надоела или бьет по живому, лучше полистать альбом прерафаэлитов, чем погружаться в историю закулисья.

В своем безжалостном марше добродетели Элизабет Моберли уничтожает даже небольшие поползновения своей семьи обрести тепло и радость. Эдакая филантропия по-диккенсовски. Контроль — ее религия. Под ее крышей ни одному чувству не позволена свобода действий; волнение, голод и страх должны управляться. Когда Алли снятся кошмары в подростковом возрасте, ей приказывают контролировать свои сны и отправляют спать на необжитой чердак. Под моральным воспитанием маскируется умерщвление плоти и дикое семейное насилие, вредное как для тела, так и для ума.

У этой темы есть и обратная сторона: хочется немедленно обнять своего ребенка и стать лучшей мамой на свете.

3. Богатое воображение

Если в книгах вы предпочитаете активное действие, вам больше нравятся диалоги, чем длинные описания, вы не готовы додумывать за автора, и тем более мысленно рисовать несуществующие картины, то этот роман вызовет у вас восторг разве что яркой обложкой. Сара Мосс берет читателя в полноценные соавторы, но делает это так ловко и увлекательно, что заглотив первую главу, неожиданно обнаруживаешь, что прочел уже все десять. И остается только снова возвращаться к некоторым моментам, чтобы обнаружить тонкие намеки и скрытые спойлеры.

Издательство «Фантом Пресс» подготовило для читателей громкий и яркий роман, который вызывает дискуссии и волнения души, присущие действительно стоящей литературе.

Текст: колумнист LiveLib Елена Брижеватая