Путь от беглянки до автора криминальных романов

Что случится, если человек поставит под сомнение что-то очень близкое к сердцу — самого себя?

Недавно я подслушала разговор в начальной школе «Роуз» в городе Эскондидо, Калифорния. Ребёнок постарше, должно быть, он учится классе в шестом, ударил себя в грудь и сказал: «Не могу дождаться своего совершеннолетия».

Сидя на пожарном гидранте у подъездной дорожки нашего дома часы спустя, я смотрела наверх, на потрясающее голубое небо, и думала, каково это, быть всем двадцатиоднолетним. Когда мне было семь лет, это казалось столь бесконечно длинной и огромной пропастью, что невозможно и представить. Это было как ожидание Рождества. Ожидания чего-то было достаточно. Ожидание четырнадцатилетия? Невозможно.

Как романист, медленней-чем-тюк-черепах-в-банке-из-под-арахисового-масла ход времени — это чувство, которое я могу извлечь и заставить работать через рассказывание историй.

Но время проходит. В 1972 году мне исполнилось пятнадцать. Однажды, во время прослушивания местной радиостанции, мама дозвонилась и выиграла напрокат на неделю Chevrolet Corvair. Да, вы всё правильно прочитали, Corvair, а не Corvette (спортивный автомобиль). Позже нас называли «самым смертоносным грехом Дженерал моторс». Мы слепо наслаждались покатушками по городу в нашем Corvair-на-неделю. Бензин тогда стоил всего 25 центов за галлон (15.86 р. за 4,5 л), и мы отлично повеселились!

Как новичок в старших классах, я смогла принять участие в отборе в команду поддержки, и в итоге меня приняли. Тогда я и встретила любовь, которая перевернула всё с ног на голову. Ростом 195 сантиметров, безумно красивый, номер 44 в школьной баскетбольной команде. Я уже говорила, что он безумно красив?

Как романист, я могу глубоко прочувствовать эмоции первой влюблённости и наполнить ими своих героев.

На протяжении взросления мне не раз внушали, что говорить неправду плохо. И пока я искренне верила в это, это не останавливало меня от периодической лжи, если цель была достойной. Несколько раз родители заверяли нас с сестрой: «Если вы скажете нам правду, вы можете попасть в неприятности, но это будут наименьшие неприятности, чем если вы решите обмануть нас». И вот это оказалось ложью!

Как только я рассказала матери, что у меня был секс, она схватила меня быстрее, чем курица клюёт зерно, и потащила на осмотр к гинекологу узнать беременна ли я (нет) и назначить мне противозачаточные таблетки. Очевидно, что «шлюхе без моральных принципов» не стоит размножаться. За исключением походов в школу, я была заперта в своей комнате. Не в доме, а в своей спальне. Я никогда не была против находиться там на своих условиях. Как бы то ни было, когда она превратилась в тюремную камеру, это стало невыносимым.

Как романист, я включаю в жизнь своих героев чувства стыда, унижения и утраты доверия, которые мне довелось испытать тогда.

Когда подвернулся удобный момент, я схватила свою гитару и сбежала из дома, как можно дальше и быстрее, но перед этим сняла деньги со сберегательного счета — 300 долларов. Я подалась на север вместе со сборщиками урожая. Не желая тратить свои сбережения, я предпочитала оставить их как неприкосновенный запас. Мне платили наличными ежедневно и я продолжала двигаться дальше на север.

Как романист, я вдохнула в своих персонажей чувство возбуждения и адреналиновый кураж, которые ощутила в этом приключении.

Мой отец, который и сам однажды сбежал из дома, рассказывал нам с сестрой, как он пришел в областной госпиталь среди ночи и сидел в комнате ожидания отделения хирургии, будто он ожидал вестей от кого-то из членов семьи. «У них чистые туалетные комнаты, где ты можешь умыться, и есть еда в кафетерии по приемлемой цене», — рассказывал он. Эта мудрость хорошо меня выручила. Позже я обнаружила, что библиотеки — прекрасное место для того, чтобы провести день, там никто тебя не потревожит.

Отец также рассказывал, что путешествовал автостопом на огромных фурах: «У водителей фур слишком плотный график и нет времени причинить кому бы то ни было зло». Что ж, это может быть справедливым утверждением по отношению к парням-автостопщикам, но я на своём горьком опыте узнала, что для девушек-автостопщиц всё совсем иначе. По крайней мере, так было со мной. Спустя перелом носа и попытку изнасилования, я никогда больше не ездила автостопом — ни на огромных фурах, ни на легковых машинах. Вместо этого я избегала больших дорог и путешествовала на своих двоих.

Для меня как романиста, разрывающий сердце страх, борьба за свободу и психологическая боль — это опыт настоящей жизни, который помог сделать мои тексты более реалистичными.

Одним вечером я была настолько измотана из-за многочасового путешествия на своих двоих, что не могла более сделать ни шагу. Я не смогла добраться до больницы, чтобы поспать в безопасности в комнате ожидания. Вместо этого я свернулась калачиком под лавкой для пикника и уснула. Меня разбудил свет фонариков двух полицейских, патрулирующих парк. Я не назвала себя и не сказала, откуда прибыла, поэтому они задержали меня за «попрошайничество», что не было правдой, но это позволило провести ночь в безопасности в камере — по их инициативе. Они отпустили меня следующим утром.

Для меня как романиста, стыд от попадания за решётку и благодарность офицерам, что решили запереть меня в камере ради безопасности — это эмоции, которые я использую при написании книг.

Когда денежный запас был на исходе, я начала играть на гитаре и петь песни на улицах за пожертвования. Время от времени я использовала часть этих денег, когда расплачивалась за комнату в отеле. Даже сейчас я не принимаю как должное горячую пищу, удобную постель или возможность помыться. Спустя одну тысячу восемьдесят шесть миль (1747 км) я оказалась у реки Колумбия. Это огромное пространство с прекрасным видом на воду, которое делит штаты Орегон и Вашингтон. Я прошла через мост на восток и встретилась с ужасным запахом от Crown Zellerbach, огромного целлюлозно-бумажного конгломерата. Отвратительный запах был побочным продуктом варки целлюлозы. Я надеялась подняться выше, чтобы не чувствовать его, но это не помогло. Зато после того, как я соврала о своём возрасте и обстоятельствах, приведших в город, меня наняли на работу в Hambleton Bros Saw Mill & Log Yard в маленьком городе к востоку от Камаса.

Я работала «пунером» — название пошло от похожего на гарпун шеста с зазубренным концом, который использовался для насаживания бревен на устройство, похожее на водяное колесо, с «руками». Как только бревно подплывало в нужную точку, его поднимала пара «рук» на конвейерную ленту и отправляла через гидравлический окорочный станок, где его обдирали как липку. Оттуда бревно поступало в головную пильную машину, где распиливалось на пиломатериалы, затем поступало на вторичные пилы, где его обрезали, строгали, упаковывали, маркировали и загружали для отправки.

На весь офис было только две женщины. Я же была единственной женщиной в «полях». Сапоги высотой по грудь были частью работы. Они позволяли работникам не намокать от брызг воды, но и становились якорем, стоило только оступиться и упасть в воду. Когда моя голова в тысячный раз погрузилась в тёмную лагуну из-за скользких мостков, богатырского вида человек вытащил меня на поверхность. Это был самый большой человек, которого я когда-либо видела, но все звали его Кроха.

Как автор, я рада иметь опыт «жизнь промелькнула у меня перед глазами» и использовать его в работе.

Мне никогда не приходило в голову, что я не буду допущена к выпускным экзаменам и смогу сдать их только двумя годами позже. Я спросила: «Я что, должна ждать до июня 1977-го?» Суровый, но вежливый консультант общественного колледжа Clark College в Ванкувере объяснил: «Каждый старшеклассник соскочил бы с корабля раньше, если бы не было этой конкретной временнóй меры».

Долгие четыре года я ожидала и готовилась к сдаче выпускных экзаменов. В конце концов, жарким июньским днём с запахом свежескошенной травы в воздухе, я прошла в кабинет сдачи экзамена и проскользнула на свободное место в первом ряду. Экзаменатор объяснил, что разговоры во время экзамена строжайше запрещены. На столах можно иметь только два острых карандаша и бланк теста, ни предметом больше!

Часы спустя я подняла голову, победоносно ухмыльнулась и оставила кабинет с полной уверенностью, что сдала тест. После изнурительного дня я практически ввалилась в свою маленькую квартирку. Шесть недель спустя по почте пришёл мой аттестат.

Как автор, я могу описать это колоссальное чувство удовлетворения от завершения долгой работы, и вплести его в истории.

Оглядываясь назад, я пережила больше событий за тот короткий промежуток времени, чем некоторые люди испытывают за всю свою жизнь. Я поняла, что жизнь сложная. Мы находим себя в ситуациях, в которых никогда не думали, что окажемся. И мы обнаруживаем, что люди непредсказуемые. Они могут разочаровать нас, даже если они нас любят, но они так же могут и удивлять нас, совершая неожиданные поступки.

Запрограммированная на неуёмный оптимизм, я создала себе потрясающую жизнь! Спустя некоторое время я вышла замуж за великолепного мужчину и у нас родился замечательный сын. С завидным упрямством, когда я вобью себе что-то в голову, я следую за своей идеей по пятам. Это занимает время, но, в конце концов, я дошла от девочки со школьным аттестатом до доктора наук. Ох, но это совсем другая история...

Лори Бьюкенен (Laurie Buchanan)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ