Эндрю Шон Грир, победитель Пулитцеровский премии: «Главное – не возомнить о себе»

Американский писатель Эндрю Шон Грир является автором шести романов, в том числе бестселлера «Исповедь Макса Тиволи» . В прошлом месяце он был награжден Пулитцеровской премией в области литературы за свой последний роман, Less , трагикомический рассказ о жизни, любви и разочарованиях 49-летнего писателя. Грир живет и работает в Сан-Франциско и, параллельно, в Тоскане, где он является исполнительным директором Фонда «Санта-Магдалена», пристанища для писателей.

Как вам первые недели в роли призера Пулитцеровской премии?

Я был глубоко тронут. За сутки я получил поздравления от семи обладателей премии. Со мной связалась Донна Тартт , чтобы поздравить и пожелать мне всего хорошего. Теперь мне нужно следить за тем, чтобы не зазнаться! Но мне по-прежнему приходится ходить в магазин за продуктами и кормить собак, потому что оттого, что у меня есть Пулитцер, собаки не перестанут хотеть есть. Так что на собак я не произвел впечатления.

«Лэсс» – первый юмористический роман за многие годы, который был удостоен Пулитцеровской премии. Юмористические романы вышли из моды?

Я читал статью в New York Times о том, что мода должна создавать ощущение праздника. Это именно то, что я чувствовал, когда писал эту книгу. Дело не в том, что я не знаю, насколько ужасен мир. Дело в том, что я больше не могу этого выносить. Поэтому я написал книгу, которая пытается решить эту проблему, но при этом она веселая.

Почему в литературном мире комические произведения зачастую считаются менее важными, чем серьезные?

У нас в Америке сложилось очень серьезное представление о великом американском романе – это должна быть книга, состоящая из 800 страниц, написанная непременно белым мужчиной. Люди думают, что комедия избегает проблем, но если это хорошая комедия, она как раз таки их поднимает. Сразу можно понять, что имеешь дело с честным смешным произведением: сначала ощущаешь неловкость, а потом освобождаешься от этого чувства дискомфорта.

Изменится ли ваше отношение к литературному творчеству после получения главного приза?

Эта мысль не давала мне уснуть до трех часов ночи, так что я рад, что вы задали мне этот вопрос! Только если я приму Ксанакс (противотревожное средство – прим. пер.), что я и сделал в 3.30. Я допускаю, что это придаст мне уверенности, чтобы я смог спокойно работать над своим следующим проектом, но на самом деле у меня не получается хорошо писать, когда я уверен в себе. Я пишу лучше, когда чувствую беспокойство. К счастью, у меня есть некоторый запас неуверенности, на которую я могу опереться.

Ваш главный герой, Артур Лэсс, – гей, но в романе его обвиняют в том, что он «плохой гей», потому что он заставляет своих персонажей «страдать безвозмездно». Оказывается ли давление на писателей-геев, чтобы они создавали положительные и жизнеутверждающие образы гей-персонажей?

Я говорю своим студентам, что им придется очень постараться, рассказывая какую-нибудь историю из жизни своего сообщества, которая не соответствует ожиданиям этого самого сообщества, потому что они рассказывают не тот миф, который люди хотят слышать. Они будут рассказывать правду, а это может разочаровать любое общество.

Роман имеет до неприличия романтичную, счастливую развязку, что не так часто встречается в литературных произведениях. Вы сразу так задумали?

Я никогда ни секунды не сомневался. На моей книжной полке есть свободное место для книги о двух влюбленных мужчинах, место для истории без потрясений и отчаяния, и я хотел написать эту книгу. Знаете, «Горбатая Гора» – это прекрасная история, но она не имеет никакого отношения к большинству людей, с которыми я знаком. Это не та история, которая заставляет вас с радостным нетерпением смотреть в свое возможное романтическое будущее. Я хотел, чтобы у меня была книга, которая признавала бы трудность быть геем в этом мире, но которая, одновременно, допускала бы и возможность радости.

Вы являетесь однояйцевым близнецом. Как это повлияло на ваше представление об идентичности?

Я привык, что рядом со мной есть другой человек, и поэтому мне становится одиноко, когда мы не вместе. Учитывая, что мы очень похожи, удивительно видеть, как кто-то, кто является как бы копией меня, ведет совсем другую жизнь и выбирает другую дорогу, и это заставляет задуматься о том, что мы действительно сами являемся творцами своей судьбы. И это немного страшно осознавать.

Какие книги вы больше всего любили в детстве?

Это могла быть любая книга с географической картой в начале. Ты понимаешь, что в этой книге скрывается целый мир, и тебе предстоит побывать во всех эти местах. Это будоражащее ощущение. Я до сих пор люблю, когда в книге есть карта.

В вашей семье много читали?

Очень. Мои родители выросли в бедных семьях в сельской местности, на Юге, и книги были их убежищем. Они оба стали учеными – что было маловероятно, с учетом всех обстоятельств, – поэтому книги всегда ценились в нашем доме.

Есть ли жанры, которых вы избегаете, когда сами читаете?

Как и большинство писателей, я читаю, чтобы это приносило пользу моему собственному писательству. А это значит, что мне многое может нравиться, но не от всего бывает польза. Есть потрясающие комиксы, но они не помогают мне писать, поэтому я откладываю их в сторону.

Есть ли писатели, произведения которых вы читаете в поисках вдохновения?

Когда мы говорим о такой книге, как моя, то это может прозвучать слишком претенциозно, но это всегда Пруст . А еще Набоков и Зебальд . И еще, когда я писал «Лэсс», то часто читал Филипа Рота . Я не могу читать сразу несколько книг, потому что меня слишком раздражает мужской шовинизм, но язык фантастический. Я надеюсь, что, постепенно изучая, я смогу что-то перенять из их языка или их способности к ощущениям, вплоть до того, чтобы стащить у них что-нибудь.

Есть ли какая-нибудь очень известная книга, современная или классическая, которую вы никогда не читали?

«Бесконечная шутка» Дэвида Фостера Уоллеса . Предполагается, что каждый американец мужского пола просто обязан прочитать эту книгу. Возможно, именно поэтому я держался от нее подальше.

Какая книга из тех, что вам преподносили в качестве подарка, оказалась самой лучшей?

Мой лучший друг Дэниел постоянно приносит мне книги, и он подарил мне одну книгу (которую больше нигде не купишь), написанную американской писательницей и драматургом Лилиан Хеллман . Она написала до такой степени сумасшедшую книгу под названием Maybe («Может быть»), что она не отпускала меня в течение многих лет, потому что это просто отпад.

Какие книги вы предпочитаете дарить другим людям?

Я дарю Рэймонда Чандлера – «Глубокий сон» или «Долгое прощание» . Вы же знаете, что люди хотят слыть читателями, но сами при этом не читают? Если я дам им Рэймонда Чандлера, они снова станут читателями, потому что это на самом деле фантастично и чрезвычайно живописно.

Какие книги сейчас на вашем ночном столике?

«Дон Кихот» , и этого пока достаточно. На самом деле, книга читается быстро, она такая забавная. Я читаю ее в современном английском переводе, что делает чтение гораздо более быстрым, чем если бы я читал ее на древнеиспанском.

Что на очереди после «Дон Кихота»?Барри Гиффорд , «Звезды над Веракрусом» (The Stars Above Veracruz). Скорее всего, вам он знаком как автор книги «Дикие сердцем» . Это что-то в духе детективов Рэймонда Чандлера, там совершаются преступления, а вооруженные люди курят и пьют виски, но это очень хорошо написано. И ведь сразу и не скажешь, что мне может понравиться подобная книга, но я действительно люблю такие вещи. Писатели жанровой литературы хорошо разбираются в том, чего не встретишь у авторов «художественного письма», и у них многому можно научиться.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ