3 "Мы никогда не играем по правилам, даже по своим собственным".

Компиляция интервью Летова, разбитая по годам. Хочешь – читай целиком, но лучше – выборочно. Ведь в любом интервью за определенный период Летов уже проговаривает всё, о чем будет талдычить ещё по многу раз.  А чтение  в хронологическом порядке позволяет лишь пронаблюдать за деградацией человека из шиза поменьше в шиза побольше.

Шиза Летова – самая малосодержательная часть интервью. Следить за его полётом мысли так же "интересно", как за мыслью любого наркомана, – даже если это и яркая личность. Поэтому я всё-таки советую  потреблять интервью дозировано, иначе можно притомиться. Ибо сознание Летова проясняется лишь в моментах, когда он отказывается от наркотиков... и так совпало, что в это время он ударяется в политику, из-за чего выдыхаешь даже с облегчением, когда снова возвращается обдолбанный Летов.

Тут я окончательно убедился в бессмысленности вписать Летова в любой политический лагерь, как это пытаются сегодня делать: тварь вербованная Рудой, например, лепит из него советского патриота, пусть и со своими загонами; либералы тоже записывают Летова в "своего", как Нойз, сделав дурацкий кавер. И хотя какой-нибудь андеграундный красный скинхед Бабангида должен быть Летову всегда ближе хотя бы идейно, чем либерал Нойз, взгляды его переменились столько раз, что сегодня бы он непременно был обвинен в постоянном переобувании. В первых интервью он сообщает:

...всё, что я делаю, – это борьба с тоталитаризмом во всех его проявлениях. А власть представляет собой самое худшее проявление государственности, стало быть, тоталитаризма, стало быть, фашизма, если говорить конкретно. А я очень ярый антифашист.

Ближе к концу:

– Тоталитаризм и диктатура приветствуются вами?
– Да, конечно. Лучшая свобода – это отказ от неё. При демократии свобода слова превращается в свободу болтовни. Слово же тогда чего-то стоит, когда за него можно умереть. Поэтому я поддерживаю все тоталитарные устои. На этом была построена советская власть. И национал-социализм в Германии начинался с этого. Однако затем с их стороны случилась досадная промашка: надо было объединяться с Россией и вместе двигать на Запад, а не воевать между собой.

И так каждый раз. Сначала Летов может заявить, например, что КПРФ не поддерживает, и вот – ставит подпись в поддержку Зюганова на выборах. Когда интервьюеры стараются подловить его на подобных противоречиях, Летов отвечает обычно, мол, это не переобувание, а позиция:

Я считаю, что это никаким противоречием нашим ранним действиям не является. Это продолжение той политики, которую мы вели в 1985-м. На протяжении всей нашей деятельности мы воюем не с коммунистами, не с демократами. Мы воюем с определённым состоянием ума в обществе, с буржуазным, скажем, состоянием ума. С обывателем, который на протяжении всей истории человечества маскируется под разные идеологии.

С такой "позицией" можно поддерживать хоть сатану, потому что не ты такой "при любом строе я партизан", а потому что обыватель "при любом режиме" остаётся обывателем.  Хотя порой у Летова всё-таки прорываются признания, мол, да, с "Новой патриотической" неудобно вышло... Никакой последовательности в этом нет, сплошной инфантилизм.

Я долго недоумевал: что зумеры находят в Летове? Это же совок и мракобес! И понял: он просто такой же инфантил. Он вечный ребёнок, этим и подкупает подростков, ведь мучается теми же вопросами и приходит к тем же незрелым выводам.

Этот подростковый максимализм, к слову, распространяется не только на политику, но и музыку.  Увлечение молодежью рэйвом и техно Летов объясняет... бездуховностью! Я в последний раз такое говнарство слышал подростком, когда сказал, что мне не нравится Шевчук. Экстремальную музыку он не слушал, думаю, по той же причине, просто не озвучивал (хотя, как панк, знал о Napalm Death - и на том спасибо).

А то, что Летов сегодня может затесаться в плейлисте и ватника, и либерста, и нитакусика, и работяги с завода, натолкнуло на мысль: Летов ведь стал современным Высоцким, тоже охватившим совершенно разные слои людей и превратившимся в предмет культа. Летов это предвидел:

Я плохо отношусь к «похоронным» фестивалям, типа памяти Башлачёва. Это безумие, это позор. Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов. Нашего брата любят, когда он мёртвый. Огромный вздох облегчения был бы, если бы я сейчас умер. Меня бы канонизировали. И такое бы началось! Как с Высоцким.

Не предвидел лишь, что совсем скоро Летов так же заманает, как поколение прежде заманал Высоцкий. Скорее всего мы наблюдаем последний всплеск популярности Летова, и нашим детей будет уже не объяснить его феномен, как сегодняшним детям не объяснить феномен Высоцкого.

И, как не странно, мне прямо интересно, что будет во второй книге интервью. Ведь она охватывает худший период творчества Летова, когда он ударился в сомнительные эксперименты, а его личность совсем распалась под влиянием наркотиков.