Откуда взялись эти ящики, большие, малые, средние, эти сотни ящиков всех размеров, всех габаритов — и высокие, и плоские, и короткие, и длинные, — с уже нанесенными на их дощатые стенки черными шторами и цифрами таинственных шифров? Откуда и как, по мановению какого волшебного жезла возникли вдруг будто из-под земли эти слоноподобные рулоны упаковочной бумаги — и плотной, оберточной, и папиросной, и вощеной? Кипы прессованной стружки, тонны ваты, мешки с дефицитной пробковой крошкой, километровые полотнища клеенки, — откуда они появились, откуда они взялись?
Сохранение музейных вещей — одна из главных, если не самая главная заповедь музейного работника. Своим особым «шестым» чувством обладают люди всех профессий: есть оно, свое, неповторимое, у хирурга и у литейщика, у авиатора и у землепашца, а у работников музея с годами вырабатывается то специфическое «хранительское чувство», которое даже тогда, когда они не вглядываются в показания термометров и психрометров, постоянно владеет всем их существом.
Еще в те годы, когда гусеницы гитлеровских танков впервые заскрежетали на дорогах Европы и не за одними лишь Пиренеями народы научились распознавать гул фашистских самолетов, в Эрмитаже детально продумывались все необходимые меры на тот случай, если зажженный Гитлером пожар второй мировой войны займется у наших границ. Кубометры и тонны упаковочных материалов стали заполнять вместительные музейные склады.
Какие детекторы способны определить, где кончаются напрасные опасения и где начинается оправданная предосторожность? После пакта о ненападении, заключенного с Германией, ничто, казалось, не должно было внушать опасений. — «Паникёры!» — подчас иронизировал кое-кто, у кого Эрмитаж вновь и вновь испрашивал дополнительные фонды на доски, клеенку, фанеру, но горы порожних ящиков продолжали расти и расти. Уже не раз главные хранители отделов и несколько доверенных лиц в вечерней тиши пустых музейных залов проводили пробные упаковки. Дорожное снаряжение эрмитажных вещей годами хранилось в опечатанных складах музея подобно тому, как хранятся в армейских цейхгаузах шинели и полушубки, сапоги и валенки — неприкосновенный запас.