Проводы были нелегкими, без надежды на встречу: "В далекий край товарищ отбывает...", в отказе от обжитого, обласканного, в отрыве от близких, затаившихся в глубине старого московского кладбища. Собрались напоследок приятели, стали выяснять, кто первым завел с ним знакомство, но Гоша не дал рассусолиться, расслюнявиться им не позволил. "Пустой разговор, - сказал. - Поговорим лучше о том, кто первым его забудет". На прощание пообещал: "Тебе, Финкель, угрожает опасность - жить долго, очень долго, пережить нас и вспоминать каждого. Не лучшее, согласись, занятие на исходе дней. Расплата - она впереди".
В ящике стола запряталось письмо в затертом конверте: "...мы скучаем без тебя, еврей Финкель. Без твоих умолчаний, которые хочется разгадать. Без твоего прищура, пресекающего чью-то пошлость. Вечерами, когда возвращаюсь с прогулки, Машка спрашивает: "Финкеля не встретил?", и хотя это всего лишь шутка, мы задумываемся и даже вздыхаем. Мир разделен, а ты далеко; вина в доме полно, а выпить не с кем. Прилетай, Финкель..."